Интересные статьи и обзоры про Японию и жизнь в ней

Организационно 6-я императорская армия состояла из 7-й и 23-й пехотных дивизий, полностью укомплектованных по штатам военного времени, отдельной пехотной бригады, семи артиллерийских полков, двух танковых полков, маньчжурской бригады, трех полков баргутской кавалерии, двух инженерных полков и других частей и подразделений боевого обеспечения.

Командующий армией генерал Огису Риппо большое, значение придавал боевому духу подчиненных ему войск в предстоящей наступательной операции. 10 августа он издал приказ по армии, который был составлен в традиционном японском стиле того времени. В приказе говорилось:

«Получив приказ об организации заново 6-й армии, мы приняли этот великий приказ, склонив головы... Наша радость по этому поводу безмерна... Быстрые и решительные мероприятия имеют очень важное значение для величия императорской армии и для дальнейшего развития нашего государства».

К началу наступательной операции советско-монгольская группировка, при общем превосходстве японцев в силах, добилась почти трехкратного превосходства в танках и в 1,7 раза — в самолетах. Это превосходство и решил использовать комкор Г.К. Жуков в предстоящей операции. Он планировал сковать противника с фронта, а затем сильными фланговыми ударами окружить и уничтожить его между государственной границей МНР и рекой Халхин-Гол.


Халхин-Гол. Японские солдаты со взятыми трофеями.

Командующий 1-й армейской группой разделил свои войска натри группы — Южную, Северную и Центральную. Главный удар наносился первой из них — Южной под командованием полковника М.И. Потапова. Вспомогательный удар наносила Северная (командир — полковник И.П. Алексеенко). Центральной группе комбрига Д.Е. Петрова ставилась задача сковать силы японцев на линии фронта и не дать их командованию сманеврировать войсками на фланги, которые подвергались сильной атаке.

В резерве комкора Г.К. Жукова находились 212-я авиадесантная и 9-я мотоброневая бригады и танковый батальон. Резерв армейской группы сосредоточился в центре позиции у горы Хамар-Даба.


Бойцы МНРА ведут бой с японскими захватчиками. Халхин-Гол

Непосредственное участие в этой операции из состава войск Монгольской Народной Республики приняли 6-я и 8-я кавалерийские дивизии общей численностью около 2260 конных бойцов, из них командиров — 862 человека. Под руководством маршала X. Чойбалсана действовала командная оперативная группа в составе комдива Ж. Цэрэна, полковников Б. Цога и Г. Эрэндо.

Наступление Красной армии и войск МНР. Разгром 6-й японской армии.

Наступление советско-монгольских войск началось 20 августа. Как стало известно, японское командование спланировало собственное наступление, назначенное на 24 августа. Удар войск Жукова, ко всему прочему, получился еще и упреждающим вражеский замысел.

Наступление 1-й армейской группы было назначено на воскресный день. Дезинформационная программа сработала хорошо — командование японской 6-й армией не ожидало удара противника. Поэтому генерал Огису Риппо разрешил многим своим подчиненным генералам и старшим офицерам воскресный отпуск и они отбыли из расположения своих войск отдыхать: кто в Хайлар, кто в Ханчжур, кто в Джанджин-Сумэ.


Район реки Халхин-Гол, август 1939 г.

Атакующие войска действовали в первый день в точном соответствии с планом операции. Артиллерийская подготовка велась два с половиной часа. 20 августа все части наступали на отведенной для них полосе фронта. Только 6-я танковая бригада не смогла в полном составе переправиться через реку Халхин-Гол и принять участие в дневном бою. Ее последние танки оказались на противоположном речном берегу только к исходу воскресного дня. Наведенный саперами понтонный мост не выдержал тяжести танков, поэтому было решено переправлять их вброд. Поскольку глубина реки в этом месте доходила до основания танковых, башен, то танкистам пришлось конопатить все щели в своих машинах, чтобы вода не залила моторы.

Полки 8-й монгольской кавалерийской дивизии на южном участке заняли линию государственной границы между высотами Эрис-Улай-Обо и Хулат-Улай-Обо. Стоявшая там баргутская конница была сбита на протяжении всех 15 километров участка границы.


Район Халхин-Гола. 150-й зенитный-артиллерийский дивизион. Август 1939 года

Самые тяжелые бои в первый же день наступательной операции развернулись на центральном участке. Здесь основу обороны японцев составляли две хорошо укрепленные в инженерном отношении высоты — Песчаная и Зеленая. Окопы здесь были полного профиля с многочисленными пулеметными ячейками и батарейными позициями. Атакующим к исходу 20-го числа удалось в полосе вражеской обороны продвинуться вперед только на 500–1000 метров. Чтобы подавить очаги сопротивления, советские артиллерийские батареи прицельным огнем обстреливали их и разрывами снарядов помогали авиации наносить более точные бомбовые удары.



Оправившись от первого удара, японские войска 21-го и 22-го числа повели упорные оборонительные бои. Особенно стойко они держались в районе Больших Песков, и командующему Г.К. Жукову пришлось ввести в сражение резервную 9-ю мотоброневую бригаду и добавить на этот участок фронта артиллерии. Ожесточенные схватки прошли у высоты Фуи ( «Палец»). Здесь наступающим пришлось даже окопаться у ее подножия.

О том, как шло сражение на реке Халхин-Гол, рассказывается в дневнике погибшего японского солдата Факуты:

«20 августа 1939 года.
С утра установилась хорошая погода. Истребители и бомбардировщики противника, штук 50, группами появились в воздухе. В 6.30 артиллерия противника всей своей мощью начала обстрел. Артиллерийские снаряды стонут над головой.

Тучи артиллерийских снарядов падают поблизости от нас. Становится жутко. Команда наблюдения использует все, чтобы разведать артиллерию противника, но успеха не имеет, так как бомбардировщики бомбят, а истребители обстреливают наши войска. Противник торжествует по всему фронту.

7 ч. 45 м.

Становится жутко. Стоны и взрывы напоминают ад. Сложилась очень тяжелая обстановка. Положение плохое, мы окружены. Если ночь будет темной, все должны быть в ходах сообщения, располагаясь в ряд... Душа солдата стала печальной... Наше положение неважное, сложное, запутанное.

8 ч. 30 м.

Артиллерия противника не прекращает обстрела наших частей. Куда бы ни сунулся, нигде нет спасения, везде падают снаряды, наше спасение только в Бдисатве.

11 ч. 40 м.

Идет беспощадный бой, сколько убитых и раненых — мы не знаем... Обстрел не прекращается.

21 августа

Множество самолетов советско-монгольской авиации бомбят наши позиции, артиллерия также все время беспокоит нас. После бомбежки и артогня бросается в атаку пехота противника. Число убитых все более и более увеличивается. Ночью авиация противника бомбила наши тылы.

22 августа — 9 ч. 30 м.

Пехота противника начала атаку, пулеметы противника открыли сильный огонь. Мы были в большой опасности и страшно напугались. Настроение заметно ухудшилось. Когда всех офицеров убили, меня назначили командиром роты. Это меня страшно взволновало, и я всю ночь не спал...»

На этом обрываются дневниковые записи японского военнослужащего Факуты.

Комкору Жукову 23 августа пришлось ввести в бой на Центральном участке свой последний резерв: 212-ю авиадесантную бригаду и две роты пограничников. Это был с его стороны немалый риск, поскольку ближайший резерв — монгольская бронетанковая бригада — находилась в Тамцак-Булаке в 120 километрах от фронта и по тревоге могла прибыть только через несколько часов. Была взята высота Фуи ( «Палец»), оборона которой обошлась японцам почти в 700 человек убитыми.


Советские пехотинцы рассматривают трофеи -бутылки с японским сакэ.
Август 1939 года (ЦМВС).

К утру 31 августа территория Монгольской Народной Республики была полностью очищена от японских войск. Хорошо обученная и вооруженная, обладавшая трехлетним опытом войны в Китае, 6-я отдельная японская армия за считанные дни в буквальном смысле перестала существовать как таковая. В мировой истории войн это был редкий случай.


Трофейные японские орудия: на переднем плане 150-мм гаубица Тип 96, на заднем - 105-мм пушки Тип 92 7-го тяжелого полка полевой артиллерии Квантунской армии. Сентябрь 1939 год( АСКМ).


Трофейные 150-мм орудия Тип 89 из состава 1-го тяжелого полка полевой артиллерии. Сентябрь 1939 года (ЦМВС).

При проведении наступательной операции на реке Халхин-Гол 20–31 августа 1939 года комкор Г.К. Жуков блестяще провел операцию по окружению и разгрому целой неприятельской армии. Мощными ударами танковых, мотоброневых, кавалерийских и авиационных бригад и дивизий он в течение четырех дней взял в котел японские войска и создал два фронта окружения — внешний и внутренний.

Чтобы сделать внешнее кольцо окружения «непробиваемым» с маньчжурской территории, Г.К. Жуков 27 августа приказал создать здесь по всей линии обороны траншеи полного профиля, соединенные ходами сообщения, три противотанковых района, несколько рядов колючей проволоки перед передним краем обороны. Однако после боев 24–26 августа командование Квантунской армии до самого конца операции на Халхин-Голе не пыталось больше деблокировать свои окруженные войска, смирившись с неизбежностью их гибели.

28 августа в 21.00 (по московскому времени) комкор Г.К. Жуков доложил народному комиссару обороны СССР о ликвидации японо-маньчжурских войск в приграничной полосе Монгольской Народной Республики:

«Москва — тов. Ворошилову.
Японо-маньчжурские войска, нарушившие границу МНР, частями 1-й армейской группы и МНР полностью окружены и уничтожены.

В 22.30 28.8 ликвидирован последний центр сопротивления — Ремизовская высота, где уничтожено до трех батальонов пехоты. Остатки — 100–200 человек, бежавшие в барханы, уничтожаются в ночном бою.

Граница МНР полностью восстановлена.

Подробности особым донесением».


Последние схватки продолжались 29 и 30 августа на участке севернее реки Хайластын-Гол. И только к вечеру 31 августа стихли последние выстрелы на монгольской земле. Ни одного японского военнослужащего на ней больше не оставалось.


Артиллерийские орудия, захваченные после боев: на переднем плане 75-мм горные пушки 'образца 41 года' (1909 г.), на заднем плане видна 77-мм пушка китайского производства. Сентябрь 1939 года (АСКМ).

Утром 4 сентября два батальона японской пехоты попытались занять высоту Эрис-Улын-Обо, но были отброшены за линию государственной границы, потеряв убитыми до 350 солдат и офицеров. Ночью 8 сентября в этом же районе японские войска предприняли новую попытку проникновения на территорию Монголии силами до четырех пехотных рот, однако вновь были отбиты с большими потерями. Всего, в этих атаках противник потерял до 500 военнослужащих убитыми, были захвачены 18 пулеметов и более 150 винтовок.

После 8 сентября японское командование не предпринимало действий наземными войсками, однако воздушные бои продолжались. В первой половине сентября 1939 г. в небе над территорией МНР состоялись 7 воздушных боев, крупнейший (120 японских самолетов против 207 советских) состоялся 15 сентября 1939, за день до подписания перемирия. 16 сентября 1939 г. боевые действия на границе были прекращены.

Через своего посла в Москве Сигэнори Того японское правительство обратилось к правительству СССР с просьбой о прекращении военных действий на монгольско-маньчжурской границе. 15 сентября 1939 года было подписано соглашение между Советским Союзом, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день.

Затем состоялись переговоры по демаркации границы между Монголией и Маньчжоу-Го. 9 июня 1940 года государственная граница МНР была полностью восстановлена на прежней линии.


Халхин-Гол. Итоги войны.

В боях на Халхин-Голе японцы потеряли около 61 тыс. убитыми, ранеными и пленными, 660 самолетов, значительное количество военного имущества. Трофеями советско-монгольских войск стали 12 тыс. винтовок, 200 орудий, около 400 пулеметов, более 100 автомашин. Халхингольский "котел" до основания потряс Квантунскую армию. В Токио быстро нашли виновных в настоящей военной катастрофе на берегах далекой от Японских островов степной реки едва ли не в самом сердце азиатского материка. Бывший командующий Квантунской армией генерал Узда, давая показания по событиям 1939 года на Халхин-Голе, заявил судьям международного Токийского трибунала: «Камацубара попал в тяжелое положение и был уничтожен. Когда все было кончено, приехали представитель генерального штаба. Я и мой начальник штаба Иосогаи Ренсуке были сняты». Однако сняты были не только они, но и многие высокопоставленные чины штаба Квантунской армии.

Потери советско-монгольских войск составили свыше 18 500 человек (совокупно убитыми, ранеными, пропавшими без вести и попавшими в плен, больными). В боях на Халхин-Голе погибло и умерло от ран на этапах санитарной эвакуации 6831 человек рядовых бойцов и командиров (из них 1063 командира — офицера) Из числа погибших умерли в госпиталях 647 человек, получивших тяжелые ранения 28,5 процентов всех боевых ранений пришлось на руки. Советская авиация потеряла в воздухе и на земле 207 самолетов.


Знак «Халхин-Гол. Август 1939» (учрежден правительством Монголии)

За мужество и героизм в боях на Халхин-Голе 70 командирам и бойцам Красной Армии было присвоено звание Героя Советского Союза. 21 человеку это звание было присвоено посмертно. Среди Героев 33 человека были танкистами и 23 — летчиками.

Всего было награждено свыше 17 тысяч красноармейцев и командиров 1-й армейской группы: орденами — почти 5 тысяч человек. Более 9 тысяч удостоились медали «За отвагу» и около 3 тысяч — медали «За боевые заслуги».

Орденоносными стали 24 соединения, части и подразделения. Среди них — 36-я мотострелковая дивизия, 100-я скоростная бомбардировочная авиационная бригада, 7-я мотоброневая бригада, 24-й стрелковый полк, 175-й артиллерийский полк, 22, 56 и 70-й истребительные авиационные полки, отдельная специальная танковая рота и другие.


150-мм орудие Тип 89 в транспортном положении. Эта пушка была захвачена в боях на Халхин-Голе танкистами 11-й танковой бригады в августе 1939 года (АСКМ).

Главный итог боев на Халхин-Голе, по мнению многих исследователей, состоит в том, что сокрушительное поражение японских войск во многом повлияло на решение правящих кругов страны Восходящего Солнца не сотрудничать с гитлеровской Германией в ее нападении на Советский Союз в июне 1941 года. Такова была цена разгрому на монгольской границе 6-й особой японской армии и цвета авиации Квантунской армии. События на реке Халхин-Гол стали наглядным уроком для официального Токио и императорского генералитета, вышедшего из сословия самураев.

Американский историк Д. Макшерри, оценивая результаты советско-японских военных конфликтов 1938–1939 годов и их последствия, писал: «Демонстрация советской мощи в боях на Хасане и Халхин-Голе имела далеко идущие последствия, показала японцам, что большая война против СССР будет для них катастрофой».

В стране Восходящего Солнца из столкновения с советской армией на монгольской границе быстро сделали надлежащие и самые серьезные выводы, но не меняющие милитаристской устремленности Японии перед самым началом Второй мировой войны. Уже 4 сентября 1939 года влиятельнейшая японская газета «Асахи» вышла с передовой статьей, посвященной анализу конфликта на Халхин-Голе, в которой редакционные аналитики писали следующее:

«Наши военные власти из этих событий вынесли поучительный урок о том, что в будущем военные приготовления нужно довести до совершенства. Военные власти достаточно глубоко продумали этот урок. Нужно до предела насытить армию моторизованными частями. В этом кроется глубочайший смысл событий последнего времени. До сих пор народ не знал, до какой степени оборудованы моторизованные части Советского Союза. Теперь найдется немало людей, пораженных такой неожиданностью...
Нам нужно твердо усвоить урок, полученный в районе Номонгана. Нужно подготовиться, подтянуться и всеми силами стремиться к завершению обороны страны не только морально, но и материально. Мы почувствовали эту откровенную потребность».

При предполагавшемся соотношении сил и с учетом расстояний, в Вашингтоне рассудили, что Филиппины и Гуам на первом этапе боевых действий придется списать со счетов. Они будут отвоеваны на заключительной стадии войны. План «Рейнбоу-2» был утвержден объединенным советом армии и флота США 30 июля 1939 года. В соответствии с ним и проводилась подготовка к войне с Японией, а в случае необходимости в план вносились изменения. План безоговорочно подтверждал необычайную важность Гавайских островов как базы для флота США.



В 1932 году американские флотоводцы провели совместные маневры с сухопутными войсками в гавайских водах. Отрабатывалась оборона островов от нападения с моря и воздуха. Командующий нападавшей стороны адмирал Г. Ярнелл с эскадрой вышел с баз в Калифорнии. В море он перестроил свою эскадру: оставив позади линкоры и крейсеры прикрытия, устремился к Гавайским островам с двумя авианосцами «Саратога» и «Лексингтон». На Гавайях предвкушали появление в виду островов всей эскадры и собрались дать ей «сражение» в традиционном стиле. Но Ярнелл не оправдал этих ожиданий. За полчаса до рассвета 7 февраля он поднял с подошедших на 40 миль к Гавайям авианосцев 152 самолета. С первыми лучами солнца они подвергли внезапной «бомбардировке» аэродромы вблизи Пёрл-Харбора, «уничтожили» на них самолеты и завоевали полное господство в воздухе. Урок был ясен. Тем не менее главный посредник на маневрах заключил: «Сомнительно нанесение сильного удара с воздуха по Оаху перед лицом сильной авиации, защищающей остров. Авианосцы будут поражены, а нападающие самолеты понесут большие потери».

В Японии внимательно изучили результаты маневров, но пришли к иным выводам. В 1936 году японская военно-морская академия выпустила «Исследование стратегии и тактики в операциях против США». Японские эксперты записали: «В случае базирования главных сил американского флота в Пёрл-Харборе военные действия надлежит открыть внезапными ударами с воздуха».

Совместные учения флота и армии США в апреле 1937 года подтвердили справедливость японского анализа. К Гавайям теперь подступила американская эскадра — 111 военных кораблей, имевших на авианосцах около 400 самолетов. Вновь аэродромы Оаху были внезапно «разгромлены» с воздуха, а на следующий день без сопротивления прошла высадка десанта. Посредники сочли, что потери «нападавшей» стороны — один линкор. И все.

Американские флотоводцы водили свои эскадры к Гавайям с баз в Калифорнии. Приход флота на Гавайи обычно совпадал с очередным обострением международной обстановки. Постоянные базы флота оставались на западном побережье Американского континента, куда корабли возвращались после непродолжительного пребывания на Гавайях.

Когда 1 сентября 1939 года началась война в Европе, распорядок был изменен. С января 1940 года основные силы Тихоокеанского флота сосредоточились на Гавайских островах — сначала под предлогом маневров, а 7 мая 1940 года флот получил официальное предписание — остаться в Пёрл-Харборе на неопределенное время. По мнению командования вооруженных сил США, корабли здесь находились в полнейшей безопасности.

Особенность политической обстановки в Японии в те годы заключалась в том, что делами страны вершила клика милитаристов. Между руководителями армии и флота существовали коренные разногласия по поводу направления агрессии. Командование армии стояло за войну с Советским Союзом, флот требовал предварительно захватить владения колониальных держав в Южных морях, чтобы обеспечить Японию ресурсами для длительной борьбы. Но адмиралы остро осознавали ограниченность экономического потенциала страны, что определило военно-морскую стратегию. Они с достаточной долей реализма предполагали, что боевые действия не удастся перенести к берегам Америки, напротив, работники главного морского штаба резонно ожидали наступления США. Решительное сражение они надеялись дать на подступах к метрополии, перехватив американский флот.

В конце 30-х годов стратегическое мышление в Японии приобрело и другое направление. Первоначальный толчок тому дали успехи авиации, а понимание ограниченности ресурсов страны без излишних теоретических экскурсов поставило изучение проблемы на практическую почву. Некоторые командующие японского флота пришли к выводу, что использование самолетов с авианосцев против боевых кораблей даст возможность одержать победу над превосходящими американскими силами.


Истребитель А5М4 на борту авианосца "Сорю", 1939 год

Они не только теоретизировали, но и претворяли свои воззрения в жизнь, добившись строительства гигантских по тем временам авианосцев водоизмещением по 30 тысяч тонн. В американском капитальном труде «Пёрл-Харбор: вердикт истории», вышедшем в 1986 году, в котором подведены итоги почти полувекового изучения проблемы, подчеркивается: «Япония в 1941 году имела самую лучшую палубную авиацию в мире... В японском флоте нашлись проницательные и решительные лидеры, которые из имевшихся сил и средств сумели создать 1-й воздушный флот, тем самым став основоположниками создания крупных ударных авианосных соединений. Когда они расширили его до 6 авианосцев, он превратился в самое мощное ударное соединение, выходившее до той поры в море».

Для адмиралов «хасирского флота», как иной раз именовались японские линейные корабли — по месту их якорной стоянки у острова Хасира, все это казалось опасным еретическим заблуждением. Но сторонники палубной авиации стояли на своем, противопоставляя словам консерваторов стройную стратегическую концепцию. В качестве ближайших целей войны в Токио намечали оккупацию обширного района на юге и создание оборонительного периметра по линии, соединяющей Курильские и Маршалловы острова (включая остров Уэйк), архипелаг Бисмарка, острова Тимор, Ява, Суматра, а также Малайю и Бирму. Нападение на владения колониальных держав неизбежно влекло за собой войну с США, Англией и Голландией.

Новый главнокомандующий Объединенным флотом адмирал Исороку Ямамото, назначенный на этот пост в августе 1940 года, прямо указал тогдашнему премьер-министру князю Коноэ: «Если мне скажут воевать, тогда в первые шесть — двенадцать месяцев войны против США и Англии я буду действовать стремительно и продемонстрирую непрерывную цепь побед. Но я должен предупредить: если война продлится два или три года, я не уверен в конечной победе». В случае длительной войны с США, писал Ямамото в частном письме, «нам недостаточно взять Гуам и Филиппины, даже Гавайи и Сан-Франциско. Нам потребуется взять Вашингтон и подписать мирный договор в Белом доме». Последнее явно превосходило возможности Японии.


Главнокомандующий Объединённым флотом Японской империи адмирал флота, маршал Японии Исороку Ямамото (1884-1943)

Итак, чтобы не допустить затяжной войны и разорвать заколдованный круг, Ямамото предложил одновременно с наступлением на юг нанести удар с воздуха по Пёрл-Харбору.

Подготовка к нападению. Операция Z

Когда у Ямамото впервые зародилась мысль о налете на Пёрл-Харбор, сказать трудно: по понятным причинам он не был допрошен на процессе главных японских военных преступников в Токио после войны. Очевидно лишь то, что память о русско-японской войне никогда не покидала адмирала. И на исходе шестого десятка жизни, в феврале 1941 года Ямамото доверился сослуживцу, старому «морскому волку» адмиралу Дзисабуро Одзава. Принимая гостя в своей роскошной каюте на борту флагмана линкора «Нагато», Ямамото говорил: «При изучении истории русско-японской войны самый главный урок для меня — наш флот начал ее с ночного нападения на русских в Порт-Артуре. На мой взгляд, это самое выдающееся стратегическое достижение войны. К сожалению, мы не довели атаку до конца и не достигли полностью удовлетворительных результатов».

Ямамото был преисполнен решимости не повторять ошибку. Коль скоро, по мнению передовых офицеров, самолет сменял корабль как ударное средство флота, Ямамото и его сторонники еще в 30-е годы приложили немалые усилия к подготовке авиационных соединений к войне. Душой подготовки был контр-адмирал Тамон Ямагути, закадычный друг Ямамото. К 1940 году оба могли с удовлетворением обозревать пройденный путь: Япония располагала значительным числом опытных летчиков и штурманов для палубной авиации. Известия о том, что американский флот постоянно базируется на Пёрл-Харборе, окрылили их — время и средства на подготовку были потрачены не зря.

7 января 1941 года Ямамото подал военно-морскому министру Косиро Оикава докладную на 9 страницах «Соображения о подготовке войны», впервые официально обосновав налет на Пёрл-Харбор. Не ожидая окончательной санкции правительства, через неделю Ямамото в доверительном порядке в письме на трех страницах довел свою идею до сведения своего душевного друга — начальника штаба 11-го воздушного флота контр-адмирала Такахиро Ониси. Ониси был тем человеком, кто мог оценить дерзкий план. Впоследствии он стал основателем отрядов «камикадзе» — летчиков-смертников. Ониси горячо поддержал Ямамото. Однако подчиненные ему соединения при всем желании их командующего не могли участвовать в рейде на Гавайские острова — в его подчинении были в основном самолеты базовой авиации, уже назначенные для действий на юге. Еще в конце 1940 года Ямамото попросил подыскать ему «летчика, чья прошлая служба не сделала его сторонником традиционных операций». Ему назвали Минору Гэнда.

Гэнда служил в штабе 1-го воздушного флота, находившегося под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо. Это соединение флота и было способно нанести молниеносный удар: в него входили шесть новейших авианосцев. Однако личность командующего вице-адмирала Нагумо мало соответствовала наступательным возможностям авианосного соединения. Адмирал был сторонником осторожных действий, жаловался на больные ноги и с большим подозрением относился к боеспособности превосходных новых авианосцев. Он был убежден, что одна-две бомбы легко отправят любой из этих громадных кораблей на дно. На взгляд Нагумо, было легкомысленно ставить под угрозу дорогие во всех отношениях корабли в самом начале войны.


Командующий 1-м Авианосным Флотом Императорского флота Японии Вице-адмирал Нагумо Тюити (1887-1944)

Горячо одобряя идею Ямамото — внезапный удар по Пёрл-Харбору, Гэнда не оставил камня на камне от предложенного адмиралом образа действий. Ямамото полагал, что авианосцы подойдут к Гавайям на 500—600 миль и с них стартуют самолеты. Разбомбив американский флот в Пёрл-Харборе, они лягут на обратный курс и, исчерпав запас горючего, закончат полет в океане. Эсминцы и подводные лодки, развернутые на возможном пути отхода самолетов, подберут тех летчиков, кто выживет после посадки на воду.

Гэнда, не щадя самолюбия Ямамото, и не его одного, резко возразил: да, духи предков зовут воина, но смерть приходит не в поражении, а как назвать приводнение? Нет, авианосцы должны подойти на такое расстояние к Гавайским островам, чтобы принять самолеты после атаки, снова вооружить их и быть готовыми к новой схватке с врагом. Гэнда не менее сурово раскритиковал «узость» взглядов Ямамото на атаку с воздуха. Адмирал предлагал бросить против американского флота только торпедоносцы, то есть прибегнуть к самой сложной операции. Гэнда потребовал вместе с торпедоносцами ввести в дело бомбардировщики, работающие с горизонтального полета и с пикирования.

С этими доводами Ямамото и Ониси согласились. Но Гэнда так и не удалось переубедить адмиралов, что объектами нападения должны быть не только корабли, но и сооружения военно-морской базы. Особенно ощетинился Ониси против конечного предложения Гэнда: «За ударом по Гавайям мы должны высадить крупный десант на острова. Если Гавайи будут захвачены, Америка утратит свою самую большую передовую базу, тем самым мы создадим отличные условия для проведения наших операций». По мнению Гэнда, для захвата островов нужно было не более 10—15 тысяч хорошо вооруженных и оснащенных войск. Ониси поставил точку в дискуссии, сухо указав: «При наших наличных силах мы не можем наступать одновременно на востоке и на юге». Морскому летчику Гэнда, видимо, не пришло в голову спросить: да, это верно в отношении флота, но где многомиллионная армия?

Вероятно, на это просто не хватало времени, ибо решение тактических вопросов подавило стратегические размышления. Нужно было решить, наконец, как поразить американские корабли в гавани. Было хорошо известно, что тогдашние торпеды можно было сбрасывать с самолетов только там, где глубина воды не менее 25 метров. В противном случае они зарывались в грунт на дне. Глубина гавани Пёрл-Харбора составляла в среднем 10 метров и только на фарватере достигала 15 метров. Кроме того, американцы имели обыкновение швартовать линейные корабли у стенки парами, иными словами, даже если удастся добиться попадания в один корабль, другой все равно оказывался в безопасности. Гэнда взялся в кратчайший срок приспособить торпеды для использования в мелководной гавани.


"Отец камикадзе" вице-адмирал Такидзиро Ониси (1891-1945)

Предстоявший налет на американскую базу Пёрл-Харбор адмирал Ямамото зашифровал в апреле 1941 г. как «операция Z». Это было напоминанием о сигнале, поднятом адмиралом Того перед началом сражения с русским флотом в Цусимском проливе. Он подчеркнуто делал акцент на том, что не проводит различия между противниками Японии. Это, однако, не подвинуло решение вопроса, причем по причинам, которые никак не предвидел Ямамото: в пылу подготовки военно-технических аспектов операции он упустил, что война не больше чем продолжение политики.

11—20 сентября в военно-морском колледже на ежегодной штабной игре были проиграны операции флота в грядущей войне. Нагано и оперативное управление главного морского штаба настаивали на консервативном образе действия: двинуться на юг и, если США вмешаются, встретить врага поближе к Японии. Они поставили вопрос в лоб: разве исчерпаны ресурсы так и не испробованной на деле доктрины японских флотоводцев «егеки сакусен» («действия из засады»)? В противовес американскому плану «Орандж» эта доктрина предусматривала выдвижение на маршрут Тихоокеанского флота США, следующего на запад, японских подводных лодок. В результате к месту решительной схватки у Маршалловых островов американские эскадры придут изрядно потрепанными.

Штабная игра не убедила, а разубедила даже Ониси. Вместе с начальником штаба 1-го воздушного флота контр-адмиралом Рэйносукэ Кусака в конце сентября он явился к Ямамото. Командующий встретил двух почтенных адмиралов в своей каюте в окружении молодых офицеров. Они выслушали доводы Ониси и Кусака — отвлечение авианосцев для удара по Пёрл-Харбору лишит достаточного воздушного прикрытия армию вторжения на Филиппины. Последствия понятны. Отношения между Японией и США ухудшаются с каждым днем, следовательно, повышается бдительность на Гавайях и внезапность проблематична.

Ямамото предложил высказаться молодежи, что офицеры и сделали с нескрываемым удовольствием, разбивая аргументацию адмиралов. Экспансивный Кусака не выдержал. Пренебрегая не только воинской дисциплиной, но и приличием, принятым в японском обществе, он вспылил:

— Вы морской стратег-любитель, — бросил Кусака в лицо Ямамото. — Ваши идеи наносят ущерб Японии. Вся операция — азартная игра.

— Да, я люблю такие игры, — огрызнулся Ямамото. — Вы говорите, что эта игра, так я и выиграю ее.

Помедлив, Ямамото заключил:

— Я прекрасно понимаю точку зрения вас обоих. Но я верю в операцию. Без нее нельзя выполнить весь план войны на Тихом океане.

Пока вопрос все еще решался в высших сферах, среди летчиков уже шел отбор подходящих кандидатов. Капитан I ранга Мицуо Футида был крайне удивлен, когда его неожиданно вернули на флагманский авианосец 1-го воздушного флота «Акаги» для дальнейшего прохождения службы. Футида оставил авианосец всего год назад. Вездесущий Гэнда, одноклассник и приятель Футида по военно-морскому училищу, объяснил: «Не волнуйся. Мы хотим, чтобы ты вел наши самолеты, когда пробьет час атаковать Пёрл-Харбор». Некоторым группам пилотов, взяв с них клятву хранить все в тайне, адмирал Ямамото лично разъяснил будущую задачу.


Политическая подготовка операции.

Через широкую площадь перед императорским дворцом в Токио мчался черный лимузин. Однако он не свернул в ворота дворца, а поехал дальше, по бесконечным улицам и переулкам с низкими маленькими домиками. Лишь после длительной поездки шофер свернул на пологий подъем. Аллея кончалась перед угрюмым грязно-серым зданием, прозванным местными жителями «Домом войны». Перед военным министерством японской империи уже собралось множество автомобилей.

Когда подъехал черный лимузин, часовые взяли на караул. Стройный мужчина среднего роста, прятавший близорукие глаза за толстыми стеклами очков, не стал задерживаться для ответа. Зажав под мышкой плоскую папку, он поспешил вверх по ступеням.

Дверь конференц-зала была открыта настежь. Разговор прервался. Дюжина мужчин, большинство в форме с широкими генеральскими лампасами, приветствовали вошедшего: Хидеки Тодзио, пятидесятисемилетний генерал, ближайшее доверенное лицо императора Хирохито, а с октября - премьер-министр. К нему сходились все нити политической, военной и полицейской власти.

В то пасмурное утро 29 ноября 1941 года в «Доме войны» должен был состояться разговор о деле воистину мирового значения, настолько серьезном, что даже император Хирохито выполз из своего тщательно оберегаемого уединения. Его присутствие придавало собранию ранг «императорского совещания» и ещё больший вес.


Премьер-министр Японской империи (1941-1944), военный министр (1940-1944) Хидэки Тодзио (1884-1948)

Присутствующие как всегда склонились перед императором в глубоком и благоговейном поклоне, приготовившись к долгой церемонии. Но сегодня император сам сократил её и предложил перейти к делу.

Тодзио доложил ситуацию: стране не удается справиться с экономическими проблемами. В связи с усиленной подготовкой к войне недостает сырья. Необходимы срочные решительные действия.

Посланник по особым поручениям Курусу и посол Номура вот уже несколько месяцев вели в Вашингтоне переговоры с американским госсекретарем Хэллом. Цель переговоров - своего рода дальневосточный Мюнхен, способный развязать Японии руки для проведения экспансионистской политики в Азии и южной части Тихого океана. Но до сих пор все разбивается о твердое «нет» Рузвельта.

В заключение доклада Тодзио ещё раз перечислил минимум японских требований: США не вмешиваются в войну в Китае; Бирманский пролив, по которому союзники доставляют в Китай военные материалы, блокируется, и всякая помощь Чан-Кайши прекращается; США и Великобритания отказываются от создания баз в Голландской Ост-Индии, Китае или дальневосточных районах Советского Союза; США отказываются от усиления своих войск, базирующихся в бассейне Тихого океана; США и Великобритания содействуют охране японских морских коммуникаций, укрепляют торговые отношения и не чинят Японии препятствий в закупке сырья в тех районах Тихого океана, которые находятся под английским или американским протекторатом.

Перечислив все это, Тодзио ещё добавил:

-Таково наше последнее, весьма урезанное предложение. Тем не менее, Вашингтон на него не соглашается. Больше ждать мы не можем. Здесь и сегодня нам предстоит решить, каким путем идти. Будем мы и впредь позволять американцам контролировать наше развитие, или возьмем мечом все, что нужно нации.

Он поклонился и сел. Немного погодя поднялся адмирал Осами Нагано, начальник главного штаба военно-морского флота. Все в зале знали, насколько велико его могущество. Знал силу Нагано и император.

- Решение может быть принято только в пользу меча, - заявил адмирал. - Все вы знаете, что наша славная страна не располагает своей нефтью. Запасов хватит на восемнадцать месяцев. Но пока военно-морской флот ждет нашего решения, только он один ежечасно расходует четыреста тонн нефти. Неужели мы собираемся ждать, пока окажемся не в состоянии нанести удар? Военно-морской флот, который я представляю, требует решения в пользу меча!

Он уступил место генералам. Один за другим те высказывались за войну.


Начальник генерального штаба Императорского флота Японии. Маршал и адмирал флота Осами Нагано (1880-1947)

Тодзио был доволен. Для него и узкого круга посвященных решение было принято уже на императорском совещании 5 ноября, когда Тэнно не высказал никаких возражений против плана напасть на Соединенные Штаты Америки ещё до конца 1941 года. Уже несколько месяцев шла напряженная работа. И та часть флота, которой предстояло нанести первый удар, давно вышла в море. То, что происходило сегодня, стало лишь церемонией окончания долгой и чрезвычайно секретной подготовки.

Выслушав мнение генералов, слово взял император. Выглядел он утомленным, однако выразил глубокое удовлетворение тем, что генералы сознают свою высокую ответственность. Затем Тэнно внезапно выхватил из кармана лист бумаги и начал читать вслух стихотворение, сочиненное его дедом, императором Мэйдзи. В аллегорических строках говорилось об опасениях автора, что неистовый шторм и бушующие волны нарушат тишину и покой моря. Каждый живущий на берегах этого моря стал братом автора, его покой - это покой других.

Закончив, император отложил бумагу и оглядел собравшихся. Не повышая голоса, он сказал:

- Я часто читаю эти стихи, чтобы укрепить свою любовь к миру. В этот решающий час приятно сознавать, что мы до самого последнего момента не хотим ничего иного.

Тодзио считал все это глупой болтовней, но не подавал виду. В конце концов, годы правления Хирохито носили претенциозное имя «Сёва» - «Сияющий мир». Видимо, это просто обязывало к таким речам. Кроме того, всегда неплохо, если глава государства говорит о мире. В истории слишком мало примеров, когда война не предварялась бы заверениями в том, что она должна послужить лишь сохранению мира.


124-й император Японии (1926-1989). Генералиссимус японских войск Император Сёва Хирохито (1901-1989)

Император и не собирался переубеждать своих генералов. Он знал не хуже их, что благодаря его внешне неизменно примиренческой позиции в последние месяцы американцев удалось ввести в заблуждение насчет истинных намерений Японии. Благодаря изощренно сплетенным дипломатическим сетям, которые расставили в Вашингтоне Номура и Курусу, американцы заметно ослабили бдительность, иначе от них не ускользнули бы все нараставшие военные приготовления Японии. А если даже не ускользнули, они вполне могли счесть их подготовкой к нападению на Советский Союз. Посла Грея на этот счет искусно ввели в заблуждение.

Хирохито спокойно слушал, как генералы обсуждали детали оккупации будущих колоний. В конце концов сошлись на том, что армия будет управлять Гонконгом, Филиппинами, Малайей, Суматрой, Явой и Борнео, в то время как флот будет властвовать на всех остальных территориях.

Дата нападения, «день икс», официально установлен не был. Его предстояло назначить на следующем совещании.

Война разведок.

В канун второй мировой войны размах японской шпионской работы в Соединенных Штатах был весьма значителен. Руководство разведкой осуществлялось не слишком целеустремленно, тем не менее, а быть может в результате этого, японские агенты собирали громадное количество самой разнообразной информации, буквально затопляя ею свои разведывательные центры. Отсюда понятные трудности при ее оценке. Но в случае необходимости можно было детально изучить тот или иной аспект военной подготовки Соединенных Штатов. Кроме того, по-видимому, происходил обмен информацией на высшем уровне с разведывательными службами союзников Японии — Германии и Италии.

Довольно эффективно пресекая поползновения американской разведки, японские разведчики в 30-е годы резко расширили свою деятельность. Третье управление главного морского штаба, работавшее против США, сначала стало практиковать засылку штатских лиц для сбора информации об американском флоте. Результаты оказались удручающими. Технические данные перевирались, идеологическое содержание донесений дошло до абсурда. Например: «Американцы идут добровольцами во флот для бесплатных кругосветных путешествий и в случае войны они ударятся в бегство».


Авианосец ВМС США "Хорнет"

Японские разведчики изменили свою кадровую политику, и под видом командированных для изучения языка в США хлынули морские офицеры. Они собирали сведения о флоте, морском строительстве, радиосвязи и т. д. Не остались вне их внимания новейшие методы разведки. Американские разведчики и контрразведчики, конечно, не дремали. Но по сравнению с японскими действовали хотя и напористо, но топорно. ФБР следило за 342 лицами, подозреваемыми в том, что они японские агенты. На Тихоокеанском побережье США, где в основном жили американцы японского происхождения, контрразведчики 12-го военно-морского округа с центром в Сан-Франциско держали в фокусе своего внимания всех «подозрительных». Хотя данные этой операции так и не рассекречены, известно, например, что подслушивались не только телефонные разговоры между местными японскими бизнесменами, но обязательно контролировалась вся телефонная, теле- и радиосвязь с Японией и странами Дальнего Востока.

Гавайские острова давно были объектом пристального внимания японской разведки. Получение оттуда информации оперативного характера, необходимой для подготовки удара по Пёрл-Харбору, не представляло особых затруднений. Помимо открытых источников — разнообразных сведений, предававшихся американцами огласке, Япония использовала обширную агентурную сеть. Воды Тихого океана бороздили бесчисленные рыболовные суда, которые занимались промыслом не только у Гавайских островов, но и у побережья Северной Америки, от Аляски до Панамского канала. Этот «рыболовный» флот собирал в свои сети военно-стратегическую информацию. Должный контроль над этой деятельностью, истинное значение которой не составляло секрета, установить не удавалось.



На самих Гавайских островах проживало много японцев и американцев японского происхождения. В 1941 году таких лиц только на острове Оаху было 83 тысячи, а всего на Гавайских островах — 160 тысяч человек, из них на 7 декабря 1941 года 35 тысяч сохраняли японское подданство. Среди этого населения теоретически было нетрудно навербовать агентов. Президент Франклин Д. Рузвельт еще 10 августа 1936 года приказал главнокомандующему ВМС США: «Установить тайную слежку за любым японцем, американским гражданином или нет, проживающим на Оаху, замеченном в том, что он встречает японские суда или имеет какие-либо контакты с членами их экипажей». Предлагалось составить списки таких лиц, все они подлежали «заключению в концентрационные лагеря в случае чрезвычайного положения». Президент потребовал представить ему «дополнительные рекомендации после изучения этого вопроса». Указание президента возбудило подозрения в отношении всех японцев на Гавайях, а в спецслужбах создало обстановку шпиономании. Фокус их внимания переключился на тысячи и тысячи людей, которые не имели отношения к какой-либо подрывной или шпионской работе.

Поздней весной 1941 года японский министр иностранных дел по поручению военно-морской разведки сменил руководителей генерального консульства. Генеральным консулом был назначен Нагао Кита, вице-консулом — офицер флота, 28-летний Тадео Есикава, прибывший на Гавайские острова с дипломатическим паспортом на имя Моримура. Кита участвовал в войне в Китае. Он был переведен на Гавайские острова из Гуанчжоу (Кантона), где тесно сотрудничал с военно-морской разведкой. В задачу вице-консула Моримура входил сбор оперативной информации для командования японского флота.


Истребитель Мицубиси A6M2 "Zero" на борту авианосца «Акаги»

29 ноября Токио инструктирует генконсульство в Гонолулу: «Мы получали от вас сообщения о передвижении кораблей, отныне доносите даже тогда, когда корабли стоят на месте». И эта информация стала немедленно отправляться из Гонолулу. 2 декабря Токио, приказав уничтожить все шифры, за исключением относительно простых «о» и «л», предписывает: «Ввиду нынешней обстановки чрезвычайно важно знать о наличии в гавани военных кораблей, авианосцев, крейсеров. Отныне, не щадя никаких усилий, докладывайте ежедневно. В каждом донесении сообщайте, есть ли аэростаты заграждения над Пёрл-Харбором, имеются ли признаки, говорящие о том, что их будут поднимать. Также сообщите, установлены ли на кора***х противоторпедные сети». Генконсульство скрупулезно выполнило приказ.

Просчеты американского командования.

Когда в мае 1940 года правительство решило оставить Тихоокеанский флот в Пёрл-Харборе, адмирал Дж. Ричардсон (командующий Тихоокеанским флотом ВМС США) обратился за разъяснениями к главнокомандующему ВМС США адмиралу Г. Старку. В ряде официальных и неофициальных документов он выразил мнение, что базирование флота в Пёрл-Харборе подрывает его боеготовность. В гавани нет необходимых средств для обслуживания такого количества кораблей, фактически невозможна мобилизация флота в случае необходимости.

В октябре 1940 года Дж. Ричардсон приехал в Вашингтон и добился приема у президента. Он был преисполнен решимости убедить Ф. Рузвельта отозвать флот с Гавайских островов. Военные доводы адмирала не произвели впечатления на Ф. Рузвельта. Он объяснил Дж. Ричардсону, что флот находится на Гавайских островах для оказания сдерживающего влияния на Японию. На вопрос, собираются ли США вступить в войну, президент ответил, что в случае японского нападения на Таиланд, английские или голландские владения Соединенные Штаты не поднимут оружия. Он даже сомневался, что США объявят войну, если японцы вторгнутся на Филиппины. Однако, заметил Ф. Рузвельт, «японцы не могут всегда избегать ошибок, и по мере развития войны и расширения масштабов военных действий рано или поздно они совершат ошибку, и мы вступим в войну».

Ослепленный только флотскими интересами, Дж. Ричардсон не сообразил, что выбрал не лучшее время для схватки с президентом. Ф. Рузвельт вел трудную избирательную кампанию, через месяц ему предстояло в третий раз просить избирателей подтвердить его пребывание в Белом доме. Радея за любимый флот, Дж. Ричардсон определенно нарушил принцип принципов ведения государственных дел в США: он, военный моряк, вторгся в политику. Развязка не заставила долго ждать. 12 января 1941 года Дж. Ричардсон был снят с поста.


Командующий Тихоокеанским флотом ВМС США Хасбенд Киммель

1 февраля 1941 года в командование американским Тихоокеанским флотом вступил адмирал Хасбенд Киммель. X. Киммель возглавил флот почти в 59 лет и по этой причине, а также чтобы полностью отдаться службе, отправил жену в США. Он крепко запомнил урок, преподанный Дж. Ричардсону, и не говорил о необходимости отвести флот с Гавайских островов, а посвятил свою деятельность поднятию боеготовности. При существовавшей системе ответственности за оборону дело отнюдь не простое.

За оборону с моря отвечал 14-й военно-морской округ, а то, что адмирал К. Блох в прошлом был начальником X. Киммеля, не способствовало установлению между ними сердечных отношений. Флоту полагалось оборонять только собственные корабли, а защита Пёрл-Харбора возлагалась на армию, в распоряжении которой были самолеты, батареи береговой и зенитной артиллерии. Гарнизоном Гавайских островов, насчитывавшим на 7 декабря 1941 года 2490 офицеров и 40 469 солдат, командовал генерал Уолтер Шорт, назначенный через несколько дней после Киммеля — 4 февраля 1941 года. Он принял дела на Гавайях в 60 лет, пройдя нелегкий путь армейского офицера — служба в захолустных гарнизонах и прозябание в штабах. Видимо, Шорт, хотя теперь и генерал-лейтенант, не изменил привычки, вбитой почти 40-летней службой, — нужно подчиняться и помалкивать. Начальству виднее. Он единственный участник драмы 7 декабря 1941 года, который не оставил после себя никаких следов, приметных для историков.

В 30-е годы на маневрах американского флота была выявлена уязвимость Пёрл-Харбора для удара самолетов с авианосцев. Расчеты показывали, что ударное вражеское соединение, которое к вечеру накануне дня нападения находится в 600—900 милях от острова Оаху, за ночь может сделать стремительный рывок и на рассвете поднять самолеты с авианосцев на расстоянии 275—300 миль от Пёрл-Харбора. Именно такое расстояние требовалось для того, чтобы самолеты с тогдашним радиусом действия могли совершить налет и вернуться на авианосцы. Исходя из этих подсчетов, для ведения разведки на 800 миль на 360°, как требовало островное положение Пёрл-Харбора, командующие на Гавайских островах заключили, что необходимо иметь 250 самолетов.

В докладе Мартина — Беллинджера (соответственно командующие ВВС армии и флота на Гавайях), направленном в апреле 1941 года в Вашингтон, они предупреждали, что «наиболее вероятное и опасное нападение на Оаху — атака с воздуха». Они требовали введения дневного патрулирования на 360° на расстояние 800 миль и подтверждали, что для этого нужно по крайней мере 250 самолетов, предпочтительно летающих лодок «Каталина» с большим радиусом действия.

До 7 декабря У. Шорт представил в военное министерство сметы на общую сумму 23 миллиона долларов для сооружения аэродромов, позиций для батарей, улучшения дорог и т. д. Ассигновано 350 тысяч долларов — полтора процента просимой суммы. Обращения в Вашингтон с просьбой усилить противовоздушную оборону острова в основном остались без последствий. На 7 декабря вместо необходимых 96 трехдюймовых зенитных орудий было 82, соответственно вместо 135 37-миллиметровых орудий — 20, вместо 309 крупнокалиберных пулеметов — 109. Учитывая слабость противовоздушной обороны острова Оаху, X. Киммель отдал приказ о подчинении зенитной артиллерии флота командованию 14-го военно-морского округа.


Линкор ВМС США "Вашингтон" 1940 г.

Эти, пусть жизненно важные, вопросы для Пёрл-Харбора тускнели по сравнению с последствиями для флота Киммеля, которые влекли за собой попытки Вашингтона быть сильным на обоих океанах — Атлантическом и Тихом — с тогдашним американским флотом одного океана. В апреле Киммелю от имени президента предписали начать переброску кораблей в Атлантику. 21 апреля ушел авианосец «Йорктаун» с эскортом эсминцев. Государственный секретарь К. Хэлл попытался воспротивиться ослаблению Тихоокеанского флота, ибо, считал он, это поощрит Японию на агрессию. Против него единым фронтом выступили министры Г. Стимсон и Ф. Нокс, генерал Дж. Маршалл и адмирал Г. Старк. Стимсон коротко сформулировал их возражения: Хэлл обрекает «флот на бездействие на Тихом океане, где, как хорошо известно, мы не собираемся активно использовать его против японцев, и не дает возможности сыграть свою подлинную роль на основном театре военных действий». X. Киммелю пошел четкий приказ снарядить в путь и отправить в Атлантику линкоры «Миссисипи», «Айдахо», «Нью-Мексико». 19—22 мая в глубокой тайне они ушли из Пёрл-Харбора. Всего X. Киммель лишился 3 линкоров, авианосца, 4 легких крейсеров, 17 эсминцев, 10 вспомогательных судов, 3 танкеров, 3 транспортов, то есть примерно четверти своего флота. Или, скажем по-другому, больше кораблей, чем удалось потопить японцам 7 декабря 1941 года в Пёрл-Харборе.


Командующий ВМС США адмирал Гарольд Р. Старк (1880-1972)

На протяжении 1941 года командующим на Гавайских островах много раз сообщалось о намерениях потенциального противника — Японии. После нападения Германии на Советский Союз 22 июня в информационных документах из Вашингтона возможность японо-советской войны неизменно занимает первое место. Уже 3 июля Г. Старк указывает в письме X. Киммелю: «Японское правительство вынесло решение о своей будущей политике, которое поддерживается всеми основными японскими политическими и военными группами. Эта политика, по-видимому, имеет в виду войну в ближайшем будущем. Движение против английских и голландских владений нельзя полностью исключить». Однако Г. Старк подчеркивал, что «основные усилия Японии будут направлены против приморских провинций России». Аналогичные оценки постоянно повторялись в последующем вплоть до нападения Японии на Пёрл-Харбор. Сообщения из Вашингтона подкреплялись другими сведениями. Всего до 7 декабря 1941 года начальник разведки Тихоокеанского флота Лейтон получил, «по-видимому, пятьдесят предупреждений из китайских источников, дипломатических источников... от консулов, помощников военных атташе, представителей Чан Кайши о том, что японцы, вне всякого сомнения, уже на следующей неделе нападут на Россию». Лейтон аккуратно докладывал все эти материалы Киммелю.



Только в самом конце ноября события начали нарастать. 27 ноября в штаб X. Киммеля поступила срочная телеграмма Г. Старка. Она начиналась зловеще: «Это послание следует рассматривать как предупреждение о войне. Переговоры с Японией, направленные к стабилизации условий на Тихом океане, прекращены, и агрессивные действия Японии ожидаются в ближайшие дни», а именно вторжение на Филиппины, в Таиланд, Малайю или, возможно, высадка на Борнео. X. Киммелю поручалось начать подготовку к выполнению задач в соответствии с планом «ВПЛ-46» Этот план предусматривал, что с открытием боевых действий Тихоокеанский флот должен поддерживать действия США, Англии и Голландии на Дальнем Востоке путем отвлечения японских сил — корабли Тихоокеанского флота выдвигаются к подмандатным тогда Японии островам. В соответствии с планом Киммель приказал флоту «готовиться к захвату и установлению контроля над Каролинскими и Маршалловыми островами и созданию передовой базы Флота на острове Трук».

У. Шорт получил 27 ноября указание от Дж. Маршалла: «Переговоры с Японией фактически прекращены. Надежд на то, что японское правительство будет продолжать их, почти нет. Хотя будущее поведение Японии предсказать нельзя, в любой момент возможны враждебные действия. Если возникновения войны нельзя избежать, повторяю, нельзя избежать, Соединенные Штаты хотят, чтобы Япония сделала первый шаг». Армейскому штабу на Гавайских островах в связи с этим приказывалось вести разведку и принять другие меры, какие У. Шорт сочтет необходимыми. Но их следовало проводить так, чтобы «не создавать беспокойства, повторяю, не создавать беспокойства среди гражданского населения и не раскрывать своих намерений».


Действия японского и американского флотов с 26 ноября по 23 декабря 1941 г.

После совещания с офицерами своего штаба и обмена мнениями с X. Киммелем У. Шорт отдал приказ о предупреждении диверсий против армейских частей США на островах, о чем и сообщил в Вашингтон. Поскольку оттуда не последовало никаких комментариев, командующие на Гавайских островах заключили, что большего от них и не требуется. Они знали, что, если бы существовала непосредственная опасность для Гавайских островов, указания из Вашингтона носили бы совершенно иной характер.

27 ноября Г. Старк приказал послать подкрепление с Гавайских островов — по 25 истребителей на острова Уэйк и Мидуэй. Были указаны и средства доставки — на авианосцах. В строю американского флота на Тихом океане в тот момент было два авианосца — «Энтерпрайз» и «Лексингтон», третий — «Саратога» — ремонтировался на базе западного побережья США. X. Киммель не решился отправить авианосцы без сильного эскорта. 28 ноября оперативное соединение адмирала В. Хэлси — «Энтерпрайз» в сопровождении трех тяжелых крейсеров и девяти эсминцев — покинуло Пёрл-Харбор. 4 декабря, доставив самолеты на остров Уэйк, соединение направилось к Гавайским островам.


Авианосец ВМС США "Лексингтон"

5 декабря из Пёрл-Харбора вышло оперативное соединение под флагом адмирала Дж. Ньютона — «Лексингтон» с тремя тяжелыми крейсерами и пятью эсминцами, чтобы перебросить самолеты на остров Мидуэй. Но, еще не достигнув Мидуэя, Ньютон получил приказ соединиться с оперативным соединением Хэлси. Для выполнения различных задач в начале декабря Пёрл-Харбор покинуло еще три тяжелых крейсера, около десятка эсминцев и семь подводных лодок.


Линкор ВМС США "Оклахома" 1939 г.

После ухода оперативных соединений к 7 декабря 1941 года в Пёрл-Харборе осталось несколько более половины Тихоокеанского флота. Однако его основные по тогдашним воззрениям на военно-морскую мощь ударные силы — восемь линейных кораблей — стояли в гавани. Всего в Пёрл-Харборе находилось 96 кораблей разных классов. На аэродромах Оаху значилось 227 военных самолетов, но многие из них устарели или находились в ремонте.


Линкор ВМС США "Аризона"

Утром 6 декабря Киммель принял корреспондента газеты «Крисчен сайенс монитор» Дж. Хэрша. Адмирал, сославшись на только что полученное сообщение о переходе немцев к обороне на фронте под Москвой, с нескрываемым удовлетворением продолжил: «Это означает, что они отказались от захвата Москвы этой зимой. Это означает, что японцы не нападут на нас. Они достаточно разумны, чтобы не вести войну на два фронта. Если бы Москва пала, тогда бы они напали на нас, не опасаясь за свой тыл». Адмирал никак не мог расстаться с убеждением, что если уж суждено военному пожару охватить Дальний Восток и Тихий океан, то это будет война Японии против Советского Союза!

В эти же дни еще два отряда — одиннадцать подводных лодок вышли из Иоко**** и направились к Гавайским островам. Четвертый отряд — девять подводных лодок — покинул передовую базу на острове Кваджалейн, взяв курс также на Гавайи.

Пяти подводным лодкам-носителям была поставлена задача: к вечеру 6 декабря сосредоточиться у входа в Пёрл-Харбор и по получении приказа о начале боевых действий спустить карликовые подводные лодки и атаковать американский флот. 20 остальных подводных лодок образовывали завесу вокруг Гавайских островов.


Полетная палуба японского авианосца «Акаги»

С 17 по 22 ноября корабли оперативного соединения адмирала Нагумо собрались в заливе Танкан (Хитокапу) на острове Итуруп в группе Курильских островов. Они прокрались поодиночке с разных баз. Радистов кораблей, которых хорошо знала по «почерку» американская служба радиоперехвата, оставили в Куре имитировать оживленный обмен сообщениями по радио. Те, кто следил за эфиром, оставались в неведении о действительном местонахождении кораблей.

Утром 22 ноября с мостика флагмана — авианосца «Акаги» Нагумо осмотрел свой отряд. В свинцовых водах небольшого унылого залива тесно стояли 32 кораблей: шесть авианосцев («Акаги» (флагман), «Хирю», «Кага», «Сёкаку», «Сорю» и «Дзуйкаку») ударной группы и силы прикрытия — два линкора, три тяжелых крейсера; отряд из девяти эсминцев, возглавляемый легким крейсером; передовой отряд — три подводные лодки и отряд снабжения — восемь танкеров. Место сбора было выбрано вдали от населенных островов. Холодный залив окружали горы, покрытые снегом, на берегу три одинокие радиомачты, несколько жалких хижин рыбаков. В заливе Хитокапу корабли пополнили запасы топлива с танкеров, погрузили предметы снаряжения.

Днем 22 ноября на «Акаги» Нагумо провел узкое совещание. Капитан-лейтенант Сузуки выступил с поучительным докладом о своем пребывании на Гавайских островах. Командиры авианосных авиационных соединений задали множество вопросов и сделали последние заметки.


Японский авианосец "Дзуйкаку"

Вечером 25 ноября радист принес Нагумо совершенно секретный приказ. Главнокомандующий Объединенным флотом Ямамото приказывал «оперативному соединению, передвигаясь сугубо скрытно и осуществляя ближнее охранение против подводных лодок и самолетов, продвинуться в гавайские воды и в момент объявления военных действий атаковать главные силы американского флота на Гавайях с целью нанесения ему смертельного удара. Первый воздушный налет намечается на рассвете «дня X» (точная дата будет определена последующим приказом). После окончания воздушного налета соединению быстро оставить воды и возвратиться в Японию, поддерживая тесное взаимодействие и обеспечивая охранение от контратак противника. В случае, если переговоры с Соединенными Штатами окажутся успешными, оперативное соединение должно быть в готовности к немедленному возвращению и рассредоточению».

В шесть утра 26 ноября оперативное соединение покидало залив. Днем «Кидо Бутай» (ударный отряд), как именовалось оперативное соединение Нагумо в японских штабных документах) следовал в так называемом оборонительном построении. В десяти километрах по курсу передовой отряд — четыре эсминца. Затем двумя колоннами авианосцы, охраняемые на флангах тяжелыми крейсерами и эсминцами. Непосредственно за ними отряд обеспечения, замыкали строй оба линкора. Первоначально Нагумо собирался пустить впереди подводные лодки, сделав их «глазами» оперативного соединения. Но сразу по выходе в океан выяснилось, что порой неважная видимость и неизменное радиомолчание, введенное в «Кидо Бутай», крайне затрудняли связь с ними. Нагумо распорядился: подводным лодкам следовать в километре по правому борту флагмана «Акаги».

Среди моряков и летчиков нарастало напряжение. Корабли сохраняли радиомолчание, использовали высококачественное топливо — из труб почти не вырывалось дыма, ночью шли без огней. Сотни глаз следили за горизонтом и небом: действовал строжайший приказ немедленно сообщить о любом встречном судне или самолете. Время от времени рев моторов оглашал полетные палубы, на каждом авианосце прогревала моторы шестерка дежурных истребителей. Но чтобы не раскрывать планов, в воздух не поднимался ни один из сотен самолетов оперативного соединения.



Сначала на кора***х думали, что идут очередные учения. Но день проходил за днем, оперативное соединение, не снижая скорости, все дальше уходило от берегов Японии. Теперь укреплялось убеждение, что дело идет к войне. Летчики помалкивали. В трюмах крупных кораблей у машин судачили: запасов топлива хватит, чтобы, сделав обходный маневр, выйти к Филиппинам и вернуться в Японию.

2 декабря толкам был положен конец. На «Акаги» был принят условный сигнал из штаба Ямамото: «Начинайте восхождение на гору Ниитака», что означало — удар по Пёрл-Харбору в воскресенье 7 декабря 1941 года. Об этом было объявлено личному составу. «Наконец сбылись мечты», — раздавалось на кора***х. Летчики стали героями дня. Для Нагумо наступили особенно тревожные дни: если соединение будет замечено противником до 6 декабря, ему в соответствии с планом операции надлежало повернуть назад, если 6 декабря — следовало самостоятельно принять решение о целесообразности удара по Пёрл-Харбору, если 7 декабря — в любом случае атаковать.

Восточный ветер - дождь

В ночь с четвертое на пятое декабря 1941 года одна из американских радиостанций на западном побережье перехватила прогноз погоды, передававшийся из Токио. Специалисты-криптографы тотчас же опознали в нем секретный сигнал японским вооруженным силам.

Подробностей в этом сигнале, конечно, не было. Американские криптографы в июле разработали систему дешифровки секретных японских сообщений. Теперь они могли переводить передаваемую японцами систему цифр в группы букв. Затем с помощью современной техники эти буквенные группы расшифровывали. Все шло успешно, когда дело касалось нормального текста. Неразрешимыми оставались условные обозначения и словосочетания, ключа к разгадке которых, как и прежде, не было. И когда перехватили это странное, не соответствующее действительности сообщение: «Восточный ветер - дождь», никто не знал, что с ним делать. Ясно было только, что речь идет о каком-то заранее согласованном условном сигнале.

В центре дешифровки полагали, что это словосочетание имеет отношение к стремительно ухудшавшимся отношениям между Японией и Америкой, но одно такое предположение ничего не давало. В то время в Америке ещё не знали, что японское верховное командование согласовало со своими находящимися в открытом море силами условные слова, которые должны были в нужный момент информировать, в каком направлении будет предпринята атака.

Согласованы были фразы:

«Хигаши но казеаме» - «восточный ветер - дождь» - для непосредственной угрозы войны с США;

«Китаноказе кумори» - «северный ветер - облачно» - для непосредственной угрозы войны с Советским Союзом;

«Ниши но казе харе» - западный ветер - ясно» - означало угрозу войны с Великобританией.

Донесение о передаче этого в высшей степени гибельного для американцев сигнала уже утром пятого декабря легло на стол командующего американским флотом адмирала Старка. Тот мало что понял из путанных пояснений начальника контрразведки. Он вообще не ожидал многого от деятельности командера Саффорда и специалиста по дешифровке Далтона Крамера. Старк призвал обоих не поднимать паники и положил их рапорт под сукно.

Другая телеграмма, отправленная из Токио посланнику Номура и расшифрованная контрразведкой, попала прямо на стол президенту. Это произошло днем позже. Телеграмма содержала детальные указания, когда надлежало вручить американскому правительству некое послание из четырнадцати частей. Такая точная датировка несомненно указывала, что с момента передачи меморандума параллельно начнется какая-то военная акция.

Вечером шестого декабря Рузвельт был поставлен об этом в известность и решил немедленно созвать совещание. Оказалось, однако, что адмирал Гарольд Р. Старк, командующий флотом США, как раз в это время отправился на премьеру нового мюзикла. Рузвельт не решился его вызвать. Кончилось тем, что он принял к сведению это недвусмысленное положение вещей, отложив, однако, на утро решение о принятии каких-то мер.


Начальник Генерального штаба ВС США Джордж К. Маршалл (1880-1959)

Седьмого декабря 1941 года день выдался холодным, но солнечным. Начальник Генерального штаба Джордж К. Маршалл спокойно прогуливался верхом в лесах вокруг Форт Майерс на берегу Потомака. Он и не подозревал, что его отчаянно разыскивают. Лейтенант-командер Далтон Крамер подготовил точный перевод перехваченной телеграммы, адресованной Номуре, и представил его командующему флотом Старку. Тот понял, что речь идет о серьезной угрозе, и недовольно проворчал:

- Это означает войну!

Но прежде чем принять решение, ему необходимо было посоветоваться с Маршаллом. Тот должен был вернуться только в среду. Таким образом, Старк тоже отложил решение на потом.

В тот же день седьмого декабря, вернувшись в одиннадцать часов двадцать пять минут с верховой прогулки, Джордж К. Маршалл получил расшифрованную телеграмму японского правительства, адресованную Номуре. Теперь он все-таки решил направить отдельную директиву американским гарнизонам в Тихом океане. И через несколько минут продиктовал следующий текст:

«Предупреждение о военной опасности!

Переговоры с Японией о стабилизации обстановки в Тихом океане провалились, и в ближайшие дни со стороны Японии можно ожидать начала агрессии.

Численность и вооружение японских войск и расположение ударных группировок флота дают основание предположить возможность проведения японцами десантных операций на Филиппинах, в Таиланде или на полуострове Кра. Возможно также на Борнео. Соответственно этому должна быть подготовлена оборона.

Восстановить боевую готовность в соответствии с приказом WPM 46. Ознакомить всех командиров, а также британские власти. Принять меры против саботажа».

Другую роковую ошибку Маршалл совершил при выборе способа передачи этой директивы. Он не воспользовался ни одной из трех линий, предназначенных для срочной рассылки подобных сообщений. Это могли быть так называемый скрамблер-телефон - прямая засекреченная связь из его служебного кабинета, или радиопередатчик ФБР, или одна из крупных флотских радиостанций.

Вместо этого текст передали на центральную армейскую радиостанцию, и даже не поставили на нем отметку срочности. Поэтому текст дожидался общей очереди до тех пор, пока события его не опередили. Когда армейский радист зашифровывал текст, «Уорд» уже вступил в первый бой с японской подводной лодкой перед входом в бухту Пёрл-Харбора.

Директива поступила в Пёрл-Харбор лишь тогда, когда военная база уже была захвачена японским нападением врасплох.

Утро 7 декабря.

Около 6 утра 6 декабря «Кидо Бутай» вышел в точку примерно в 600 милях севернее и слегка западнее от Оаху. На «Акаги» приняли «переданный с уважением» Ямамото рескрипт императора о войне с США. Через час корабли в последний раз приняли топливо. Пока полтора часа шла заправка, Нагумо не находил себе места: оперативное соединение уже находилось в пределах радиуса патрульной авиации с Гавайев. Но все сошло благополучно. Танкеры повернули на север, а оперативное соединение двинулось на юг. В 11.30 на кора***х был прочитан приказ Ямамото, начинавшийся словами: «Час пробил. На карту поставлена жизнь или смерть нашей империи...»

В 5.30 утра 7 декабря в полной темноте катапульты тяжелых крейсеров выбросили два самолета-разведчика. Они должны были доложить обстановку в Пёрл-Харборе и в Лахаине.


Палубные самолёты времён Второй Мировой войны, Япония

По боевой трансляции прозвучала команда: «Летчики, сбор!» Сотни пилотов торопливо собрались в помещениях для инструктажа. Оперативное соединение в 220 милях прямо на север от Пёрл-Харбора. Строгий приказ: ни один из летчиков, за исключением ведущего первой волны Футида, не должен прикасаться к радиопередатчику до начала атаки.

В 6 утра флаги на мачте «Акаги» взлетели до клотика и опустились. Взлет Первой волны. На концах крыльев самолетов зажглись красные и синие лампочки. Прощальные взмахи рук и фуражек, напутствия, тонувшие в шуме моторов. Оглушительно ревя, самолеты срывались с полетной палубы и мгновенно исчезали в предрассветном сумраке навстречу восходящему солнцу, которое угадывалось за горизонтом. Первыми покинули авианосцы истребители «Зеро». За ними бомбардировщики и торпедоносцы, эти с экипажами по три человека. Взлет всех самолетов занял 15 минут, омраченный потерей всего двух истребителей — один упал в море, другой из-за неисправности двигателя пришлось оставить. Взлетевшие машины образовали гигантский круг в ожидании сбора всех. В 6.20 командирский бомбардировщик Футида, различавшийся по оранжевым огням, повел на Пёрл-Харбор 183 самолета первой волны — 40 торпедоносцев, 51 пикирующий бомбардировщик, 49 бомбардировщиков и 43 истребителя.


Авианосец "Сорю".

Взошло солнце. В 7.15 с авианосцев стартовала вторая волна — 78 пикирующих бомбардировщиков, 54 бомбардировщика и 36 истребителей. Всего в двух волнах к Гавайским островам направлялись 350 самолетов. 39 истребителей оставались на авианосцах в резерве на случай контратаки противника. Нагумо повел корабли на юг, пока они не достигли точки в 180 милях севернее Оаху.

Когда самолеты скрылись, на кора***х воцарилась необычайная, оглушительная тишина. Многие молились, иные вытирали слезы. Адмирал Кусака устало опустился на мостик, ему показалось — в кресло. Губы его беззвучно шевелились: он также молился.

В 3.42 ночи с тральщика «Кондор», занятого скучнейшим делом — тралением магнитным тралом за кромкой фарватера у Пёрл-Харбора, заметили перископ подводной лодки. На ней, по-видимому, увидели «Кондор» и отвернули. В 3.58 с «Кондора» светосигнальными средствами передали семафор на находившийся вблизи патрульный эсминец «Уорд». Эсминец провел безуспешный поиск в указанном районе в течение примерно часа. В 4.58 ворота в противолодочном заграждении в Пёрл-Харбор открылись. Предстояло пропустить в гавань и из гавани несколько мелких судов, в числе их возвращался в Пёрл-Харбор и «Кондор».

На прощание с «Уорда» попросили уточнить координаты, где была замечена лодка. «Кондор» с готовностью ответил. В 6.30 утра, когда уже рассвело, с транспорта «Антарес», медленно направлявшегося в Пёрл-Харбор с баржей на буксире, заметили примерно в 1500 метрах, по-видимому, рубку подводной лодки какой-то странной конструкции. О чем с «Антареса» сообщили на «Уорд», где рулевой и вахтенный уже углядели примерно в миле подозрительный черный предмет, следовавший вплотную за баржей, которую буксировал «Антарес».


Японские истребители A6M «Зеро» на палубе авианосца «Акаги»

Едва взглянув на подозрительный предмет, Аутбридж (капитан «Уорда») скомандовал полный ход. Инструкция предписывала атаковать любую подводную лодку, находящуюся в пределах зоны обороны без эскорта. На эсминце сыграли боевую тревогу. Младший лейтенант Уильям Таннер по-своему истолковал действия «Уорда». Он заключил, что подводная лодка оказалась в запретной зоне из-за аварии, а эсминец спешил ей на помощь. Чтобы помочь эсминцу не потерять место лодки, терпящей бедствие, добрый Таннер сбросил рядом с ней пару дымовых бомб. Больше он ничем не мог помочь гибнущим людям.

А на море события приобрели драматический оборот. Когда до рубки лодки оставалась какая-нибудь сотня метров, Аутбридж приказал открыть огонь. Первый снаряд, выпущенный в 6.45, пролетел мимо, второй — с расстояния 50 метров — угодил в основание рубки. Через несколько мгновений «Уорд» прошел рядом с лодкой, а когда она оказалась под кормой, сбросил четыре глубинные бомбы.

Гигантский фонтан воды и пены поднялся как раз на том месте, где только что наблюдали лодку.

В 7.12 первое донесение Аутбриджа попало к дежурному офицеру по военно-морскому округу Каминскому. Он доложил об этом начальнику штаба округа, последний предложил Каминскому проверить сообщение и информировать дежурного по штабу, командующего флотом и другие инстанции, а сам соединился с начальником округа адмиралом Блохом. В штабе флота, получив сообщение Каминского, обсудили его и решили осведомиться, знает ли об этом Блох и что сделано в связи с докладом Аутбриджа.


Японские самолеты готовятся к взлету с авианосца «Сёкаку» 7 декабря 1941 г.

В этот момент оперативный офицер патрульной авиации передал в штаб флота робкое донесение Таннера о потоплении подводной лодки. Стали выяснять, об одной или двух лодках идет речь и где, собственно, находятся американские подводные лодки и т. д. Неразбериха нарастала, иные начальствующие лица еще спали, и дежурным приходилось сначала говорить с их женами. В оперативном центре патрульной авиации было высказано предположение, что вообще не было никакой подводной лодки, а по ошибке перехвачено сообщение об очередном учении. Еще большее замешательство внесло донесение «Уорда» о задержанном сампане. Если «Уорд» сражается с подводными лодками, то при чем тут сампан?

Наконец дежурного по штабу флота осенило: не лучше ли сообщить обо всем Киммелю, что он и сделал в 7.40. С командующим связаться оказалось легко: адмирал всецело принадлежал службе. Киммель приказал затребовать от капитана «Уорда» подробное объяснение, предупредив, что он будет ждать у телефона. В 7.51 эсминец «Монагхэн», стоявший в Пёрл-Харборе, получил приказ выйти в море и связаться с «Уордом».

Но никому не пришло в голову поставить в известность о происходившем штаб генерала У. Шорта, отвечавшего за оборону Гавайев. Моряки не горели желанием посвящать во флотские дела армию.

Следовали служебным инструкциям и на передвижной радиолокационной станции на горе Опана, что на самой северной оконечности острова Оаху. Там с 4 до 7 утра 7 декабря дежурили рядовые Джозеф Локкард и Джордж Эллиот. Станция позволяла вести наблюдение на расстоянии до 150 миль. Радиолокационные установки, находившиеся в распоряжении армии, только осваивались и обычно работали главным образом в учебных целях с 7 утра до 4 часов дня. После предупреждения из Вашингтона 27 ноября генерал У. Шорт приказал повысить бдительность, и часы работы станций изменились — с 4 до 11 утра. На выходной день было сочтено достаточными три часа — с 4 до 7 утра. В 7.02 Локкард проверил настройку и убедился, что основные импульсы двоятся. Сначала он подумал, что приборы расстроились. Беглая проверка показала, что станция в порядке. Тогда они поняли, что на расстоянии 136 миль летит большая группа самолетов. Локкард поручил новичку Эллиоту прокладывать их путь на планшете, сам устроился у индикатора. Они получили пеленг, дистанцию и координаты, определив место цели.

Эллиот заметил, что неплохо было бы доложить о самолетах в информационный центр. После недолгих препирательств Локкард согласился и Эллиот позвонил в информационный центр. Было 7.15. Сначала он снял трубку прямой, или «боевой», связи планшетного поста с информационным центром. Никто не ответил, тогда он повторил вызов по телефону общей линии. В этот момент в информационном центре находились только лейтенант Кермит Тайлер (офицер связи от истребительной авиации) и дежурный телефонист. Ровно в 7 утра все остальные сложили приборы и документы и ушли завтракать. Звонок оператора с горы Опана «об обнаружении такой крупной цели, какой он никогда не наблюдал на экране радиолокатора», никого из тех, кому этим ведать надлежало, не застал.

Дежурный телефонист предложил Тайлеру все же оторвать планшетистов от завтрака: им никогда еще не приходилось вести такую большую цель. Тайлер рассудил иначе. Он вспомнил, что всю ночь радиостанция Гонолулу передавала гавайскую музыку. Его сослуживец как-то объяснил, что это делалось тогда, когда из США на Гавайи перегоняли бомбардировщики «Б-17» и станция служила им радиомаяком. Поэтому Тайлер со спокойной душой попросил передать на Опану не беспокоиться.

«Тора! Тора! Тора!»



Так в Пёрл-Харборе по воскресеньям было всегда: люди в городе спали допоздна, потому что накануне вечером смотрели футбол и не без того, чтобы как следует при этом выпить. Солдатам нужно было прибыть в казармы на завтрак только к восьми часам. Утренней переклички по воскресеньям не было. Это была «ананасовая» армия. И эта армия спала спокойно.

Большинство солдат в уикэнд вовсе не ночевало в казармах. Они покидали часть в субботу после обеда, шатались по городу, затем, ближе к вечеру, подцепляли девушек, ночевали у них, в воскресенье утром отправлялись на пляж в Уайкики и нежились там на солнце, ловили рыбу, катались на водных лыжах. Матросы со стоявших в гавани кораблей не отставали в этом от солдат. Американские налогоплательщики имели полное право усомниться в обоснованности расходов на оборону.



В то утро на могучих кора***х, застывших в неглубокой акватории вокруг острова Форд, царила та же тишь, что и в любое воскресенье. С восточной стороны от острова высились мачты линкоров. Здесь стояли «Невада», «Аризона», «Теннеси», «Вест Вирджиния», «Мэриленд», «Оклахома» и «Калифорния». Не было только «Пенсильвании» - та вместе с двумя эсминцами занимала сухой док номер один.

На борту находилась едва ли половина экипажей. А из тех, кто остался, многие с утра готовились к увольнению на берег.

В восемь часов на всех кора***х происходил подъем флагов. После этого начинали собираться в увольнение. Наблюдатель, взявший на себя труд пересчитать все корабли, большие и малые, стоявшие на якорях в Пёрл-Харборе, насчитал бы их девяносто шесть.

На острове Форд высились ангары летающих лодок. Эти старые неповоротливые гиганты, несмотря на все недостатки, все ещё оставались очень эффективным средством контроля побережья. В соответствии с приказом генерала Шорта о противодействии диверсиям их вывели из ангаров.



Недалеко от Гонолулу находился Хикэм Филд, база армейских бомбардировщиков. Двенадцать новых В-17, из которых, правда, лишь половина была боеготова, затем двенадцать бомбардировщиков А-20, да три десятка безнадежно устаревших В-18, которым многие пилоты уже не решались вверить свои жизни.

На наблюдательной вышке необычно тихого аэродрома собрались офицеры, и среди них комендант Хикэм Филд полковник Уильям Фартинг. Они готовились встретить новый отряд В-17, которые должны были прибыть в тот день из Сан-Франциско. На эти машины возлагали большие надежды. Бесспорно, это были самые современные и мощные самолеты, какими в то время располагали США.

На армейском аэродроме Уилер Филд, где базировались истребители, тоже царила тишина. Шестьдесят новых машин Р-40 выстроились перед ангарами как на параде. Пока не видно было ни единого пилота. Никаких полетов не планировалось.

Немного севернее, в казармах Шофилда, на ногах были только те, кто привык рано вставать. В воскресенье каждый мог завтракать, когда и где ему захочется. Те из солдат, кто вернулся в казарму поздно ночью или только рано утром, ещё отсыпались. 24-я и 25-я дивизия, которые были там расквартированы, на минувшей неделе провели утомительные полевые учения. Даже офицеры считали, что это воскресенье стоит провести как можно спокойнее.

Все началось в семь пятьдесят пять. На водокачке уже развевался синий флаг. И тут внезапно воздух задрожал от рева моторов. Он быстро приближался. Люди удивлялись, откуда вдруг взялось столько самолетов.

Одна группа заходила с юга, со стороны входа в бухту. Они летели так низко, что через стекла кабин можно было различить головы пилотов. На «Калифорнии» один унтер-офицер удивленно воскликнул:

- Не иначе русские послали с визитом какой-то авианосец, у них же красные знаки на крыльях!

Кто-то громко возмущался, что шальные армейские летчики устроили такую суматоху именно во время подъема флага. Другие озадачено указывали на приближавшиеся машины с неубирающимися шасси. Таких самолетов на острове не было.

Затем первая из столь неожиданно появившихся машин стрелой ринулась вниз, к причалу для гидросамолетов на южной оконечности острова Форд. Спустя несколько секунд тишину воскресного утра разорвал грохот взрыва. В воздух взлетели обломки.

Когда небольшая машина, заложив рискованный вираж, умчалась вверх, люди на палубах разглядели на её плоскостях оранжево-красные круги.

- Японцы! - разнесся отчаянный крик. Он множился под рев моторов и грохот взрывов. Над мирным островом, над солнечными пляжами, над пальмовыми рощами, над сонной бухтой и полупустыми казармами, над городом Гонолулу и аэродромами - повсюду разразился ад.

В кабине своего бомбардировщика капитан Футида спешил передать адмиралу Нагумо условный сигнал об успехе атаки:

- Тора-тора-тора!

Первые минуты атаки навсегда запали в память участников с обеих сторон. Иосио Сига, в прошлом летчик-истребитель, вспоминал: «Да, то было прекрасное зрелище, вид американского флота произвел на меня глубокое впечатление. Если японские военные корабли были закамуфлированы в темно-серые тона, то американские блистали. Я сразу понял, что атаковать легко, но последствия сброшенных нами бомб будут серьезными». Прикрывая свои самолеты сверху, Сига видел, как далеко внизу торпедоносцы «очень медленно» летели к линкорам, да и «торпеды двигались также очень медленно, мы видели их в воде, делающими узлов 30—40».



Пять американских линкоров стояли попарно: «Оклахома» — пришвартованный к борту «Мэриленд», «Вест-Вирджиния» — к борту «Теннесси», плавучая мастерская «Вестал» — к борту «Аризоны»; «Невада» и «Калифорния» стояли поодиночке, а флагман флота линкор «Пенсильвания» с двумя эсминцами занимали сухой док. На «Неваде» в момент начала налета оркестр играл государственный гимн. Торпедоносец, сбросивший торпеду в «Аризону», пронесся над палубой «Невады». Хвостовой стрелок увидел оркестр, о палубную броню лязгнула крупнокалиберная очередь, полетели щепки настила. Музыканты съежились, но доиграли гимн и только потом, побросав инструменты, разбежались по укрытиям.

В 7.58 радиостанция штаба передала сообщение о налете японской авиации на Пёрл-Харбор, в 8.00 об этом сообщили всем кора***м в море. Зенитный огонь, хотя и усиливался с каждой минутой, был плохо организован. На многих кора***х боевые погреба оказались под замком, не было времени найти ключи — ломали двери.



Через восемь минут после поражения первой торпедой линкор «Оклахома» перевернулся. Вода мигом распространилась через незакрытые люки в водонепроницаемых переборках. На поверхности остались только правый борт и часть киля. Корабль уткнулся мачтами в дно. Сотни человек оказались в ловушке. Через несколько месяцев, когда линкор был поднят, обнаружили около четырехсот трупов.

Получив последовательно несколько торпед, «Вест-Вирджиния» загорелся и сел на дно на ровном киле. «Калифорния» затонул прямо у пирса. Раздался страшный взрыв: бомба, по-видимому, попала в носовые боевые погреба «Аризоны». Вверх на 300 метров взметнулся столб огня и дыма. В одно мгновение корабль превратился в груду металлолома. Погибло 1102 человека.

С горы Макалага, где находились виллы командного состава, было отлично видно происходившее. Адмирал Киммель со двора своей виллы наблюдал за началом японского нападения. Жена адмирала Блоха, стоявшая рядом с ним, заметила: «Похоже, что они накрыли «Оклахому»!» — «Сам вижу», — огрызнулся флотоводец.

Из восьми линейных кораблей только «Невада» дал ход во время нападения на Пёрл-Харбор. Офицер, принявший командование в отсутствие капитана, надеялся, что удастся выйти в открытое море. Линкору требовалось два с половиной часа, чтобы поднять пары, а для выхода в море использовались четыре буксира. На стоянке работал один котел, но на этот раз незадолго до налета был разожжен другой, чтобы подменить первый. Это дало возможность через 45 минут после появления японских самолетов сделать попытку уйти из гавани. Хотя и поврежденный бомбами, «Невада» хорошо слушался руля. Громадный корабль, непрерывно отбивавший атаки и искусно маневрировавший в тесной гавани, привлек всеобщее внимание.



За утро 7 декабря японская авиация потопила пять линкоров, повредила три. Выведены из строя, но остались на плаву три легких крейсера, сильно пострадали три эсминца. Повреждены или потоплены четыре вспомогательных судна, включая «Юту». Всего 18 кораблей, не считая затопленного сухого дока № 2. Впоследствии большинство кораблей было вновь введено в строй. Не удалось восстановить линкоры «Аризона», «Оклахома», корабль-мишень «Юта», эсминцы «Кессин» и «Дауне».

В разгар налета авиации дали о себе знать японские подводные лодки. В 8.17 с эсминца «Хэлм», полным ходом вырвавшегося из Пёрл-Харбора, внезапно увидели рубку подводной лодки. Эсминец немедленно открыл огонь. Рубка скрылась, а в штаб было послано предупреждение об опасности подводных лодок. В 8.30 появилась еще одна подводная лодка, на этот раз внутри гавани. Она успела выпустить обе торпеды, которые не нашли целей. Эсминец «Монагхэн» обстрелял, таранил, атаковал ее глубинными бомбами и в боевом азарте выскочил на берег. На этом закончилось участие японского подводного флота в боевых действиях.


Остатки японской сверхмалой подводной лодки.

Одновременно с ударом по кора***м был совершен налет на аэродромы. По японским подсчетам, на Гавайских островах было по крайней мере 900 самолетов, в действительности по крайней мере в три раза меньше. Самолеты на аэродромах представляли собой удобную и заманчивую цель — по приказу генерала У. Шорта они во избежание диверсий стояли группами на открытых местах. Так было на аэродромах Хикэм и Эва, около Пёрл-Харбора, на аэродроме истребительной авиации Уиллер, в центре Оаху, и других. На базе морской авиации в Канэохэ, расположенной в восточной части Оаху, гидросамолеты ровными рядами покачивались на якорях.

На аэродромах было уничтожено 188 и повреждено 128 американских самолетов. Американцы потеряли 2403 человека убитыми (из них больше 1000 на борту взорвавшегося линкора «Аризона») и 1178 ранеными.

В 9.45 все было кончено. Отбомбившись и израсходовав боеприпасы, самолеты второй волны повернули обратно. Еще с полчаса над Пёрл-Харбором висел в воздухе одинокий самолет с красной и желтой полосами на хвосте. Мицуо Футида определял размеры ущерба. Дым от пожаров, мешавший бомбометанию, не способствовал и наблюдению, но ему удалось сделать несколько удовлетворительных снимков гавани. Разрушения и потери на аэродромах было определить труднее, однако в воздухе не было видно ни одного американского самолета, и это давало ответ. Затем Футида направился к месту сбора, чтобы убедиться, что там не задержались самолеты, — истребители не имели радиопередатчиков и их следовало вести назад к авианосцам. Действительно, в воздухе бесцельно кружились два истребителя. Они пристроились к самолету Футида и легли на обратный курс. Из всех самолетов, участвовавших в воздушном налете, японцы потеряли 29 (9 истребителей, 15 пикирующих бомбардировщиков и 5 торпедоносцев). Потери в живой силе составили в общей сложности 55 офицеров и рядовых. Кроме того, американцы потопили одну подводную лодку и 5 сверхмалых подводных лодок, действия которых оказались малоэффективными.



Гэнда горячо доказывал, что говорить о полном успехе нельзя. Так и не удалось обнаружить оперативные группы с американскими авианосцами. Он был уверен, что «над Нагумо будут всегда смеяться грядущие поколения, если он не нанесет еще удар по Пёрл-Харбору». Разумеется, об этом своем открытии он счел за благо не сообщать командованию 1-го воздушного флота, а просто доложил Нагумо: «Нужно остаться в этом районе еще на несколько дней, найти и уничтожить вражеские авианосцы».

Около полудня колеса последнего, 321-го самолета ударились о палубу. На «Акаги» вернулся Футида. Он поднялся на мостик в разгар оживленной дискуссии, которую прервали, чтобы выслушать мнение руководителя операции. Когда Футида закончил доклад, Нагумо несколько напыщенно заявил: «Теперь мы можем заключить, что ожидавшиеся результаты достигнуты». Это было заявление для всех. Между собой же Нагумо и Кусака сошлись в том, что цели операции выполнены на 80 процентов и стоит ли ставить под угрозу драгоценные авианосцы ради оставшихся 20 процентов? Кусака повторил свой довод: «Операция должна быть проведена с такой же стремительностью, как пролетает демон, а окончание ее — улетающий порыв ветра».



Напрасно офицеры авиации пытались переубедить Нагумо, указывая, что на Оаху еще оставалось множество целей. Напрасно Футида предлагал разбомбить в Пёрл-Харборе топливные емкости, доки и мастерские, а затем повернуть на юг и искать американские авианосцы — «Энтерпрайз» и «Лексингтон». Горячие тирады летчиков прервал Кусака, беспокойно поглядывавший на небо. Он попросил разрешения Нагумо лечь на обратный курс. Нагумо разрешил. В 1 час дня оперативное соединение со скоростью 26 узлов пошло на запад, к берегам Японии.

«День позора»


В тот фатальный день 7 декабря в Белом доме уже в 8.40 вечера сошлись министры. Они расселись в Овальном кабинете. Президент серьезно сообщил, что по значимости совещание можно сравнить только с тем, которое провел А. Линкольн со своим правительством в начале Гражданской войны в США, то есть в 1861 году. Тут в кабинет стали входить лидеры конгресса, толпа сенаторов и конгрессменов. Они оттеснили членов кабинета от стола и сгрудились вокруг президента.

Военный министр Г. Стимсон подал голос: коль скоро США вступили в войну на Тихом океане, нужно объявить войну еще Германии и Италии. Нечего тянуть. Гул одобрения покрыл резкий голос Рузвельта: «Не надо». Воцарилась тишина. Франклин Д. Рузвельт неторопливо прочитал лекцию об американо-японских отношениях, выделив миролюбие Соединенных Штатов и коварство Японии. Взять хотя бы последнюю ноту Токио, сокрушался президент, «ложь с начала до конца». Он еще описал в самых мрачных красках катастрофу в Пёрл-Харборе. Сенатор Т. Коннэли закричал: «Наши проспали! Где были наши патрули?» Рузвельт развел руками. На том совещание, равное по важности собранию у А. Линкольна в 1861 году, закончилось.



8 декабря в 12.20 в Вашингтоне кортеж из десяти сверкающих машин подъехал к южному входу Капитолия. Из первой вышел президент США Франклин Д. Рузвельт. Он был в морском плаще и опирался на руку сына Джимми в форме капитана морской пехоты. Вокруг здания за кордоном конных полицейских густая, молчаливая толпа.


Выступление президента США Франклина Д. Рузвельта в конгрессе 8 декабря 1941 г.

Президент приехал просить конгресс объявить войну Японии. В Капитолии все были в сборе. В 12.29 Рузвельт, поддерживаемый Джимми, вошел в зал палаты представителей, где проводились объединенные заседания конгресса. Немногословное представление спикера Сэма Райберна — и президент занял трибуну. Впервые за девять лет его встретили аплодисментами и республиканцы. Он произнес короткую речь, в которой сказал:

«Вчера, 7 декабря 1941 года — в День позора, Соединенные Штаты были внезапно и злоумышленно атакованы военно-морскими и воздушными силами Японской империи. США были в мире с этой страной и по просьбе Японии все еще вели переговоры с ее правительством и императором, направленные на сохранение мира на Тихом океане. Больше того, через час после начала нападения японской авиации на остров Оаху посол Японии в США Номура и его коллега по переговорам Курусу передали государственному секретарю официальный ответ на недавние американские предложения. Хотя в ответе указывалось, что представляется бесполезным продолжать нынешние дипломатические переговоры, в нем не содержалось ни угроз, ни намека на войну или вооруженное нападение. Учитывая расстояние между Гавайями и Японией, нет никаких сомнений в том, что нападение умышленно готовилось в течение многих дней и даже недель. А все это время японское правительство сознательно стремилось обмануть Соединенные Штаты ложными заявлениями и выражало надежду на сохранение мира. Вчерашнее нападение на Гавайские острова нанесло огромный ущерб американским морским и военным силам. Погибло очень много американцев». Перечислив и другие пункты, в которых японские войска напали на американские владения на Дальнем Востоке и Тихом океане, Ф. Рузвельт просил конгресс объявить с 7 декабря 1941 года войну Японии.
После непродолжительного обсуждения, в 16.10 8 декабря конгресс принял объединенную резолюцию, объявлявшую войну между «императорским правительством Японии и правительством и народом Соединенных Штатов». США вступили во вторую мировую войну.

На необходимость усиления эскадры, уступавшей японскому флоту, особенно по количеству крейсеров и миноносцев, неоднократно указывал еще адмирал С.О. Макаров в бытность его командующим флотом. Но все его представления и просьбы не были выполнены. Позднее вопрос об усилении эскадры был пересмотрен при участии нового командующего Тихоокеанским флотом адмирала Скрыдлова, поставившего вопрос и посылке крупных подкреплений на Восток. После поражения в сражении 10 августа 1904 года русской эскадры в Порт-Артуре и гибели ее командующего адмирала Витгефта, из состава Балтийского флота была сформирована 2-я Тихоокеанская эскадра под командованием начальника Главного морского штаба адмирала З.П. Рожественского



Основное ядро отправляемой на театр военных действий эскадры составляли четыре новых броненосца: “Александр III”, “Князь Суворов”, “Бородино” и “Орел”, из которых только первый прошел испытания в 1903 г., постройка остальных была закончена уже после начала войны, и они еще не прошли всех положенных испытаний. В частности, на броненосце “Орел” не успели произвести испытание крупнокалиберной артиллерии. Эти новые современные броненосцы, развивавшие скорость 18 узлов и, перед выходом на Дальний Восток были сильно перегружены, так как пришлось принять на борт повышенные запасы боеприпасов и продовольствия.


Эскадренные броненосцы "Бородино", "Князь Суворов", "Орел".

Броненосцы “Сисой Великий” и “Наварин” были старыми кора***ми, причем второй имел старые недальнобойные 305-мм орудия. Скорость хода их не превышала 16 узлов. К броненосцам был присоединен старый броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”, вооруженный 203-мм пушками. Таким образом, броненосные корабли 2-й Тихоокеанской эскадры имели самое различное вооружение, защиту и маневренные качества, не говоря уже о том, что тактические качества у новых кораблей были понижены из-за дефектов постройки, а остальные корабли были устарелой конструкции.


Эскадренный броненосец "Бородино"

Еще большее разнообразие по своим тактико-техническим элементам , представляли крейсера, входившие в состав эскадры. Крейсеров было всего семь. Из них современными были “Олег”, “Аврора”, “Жемчуг” и “Изумруд”. Первый и последний не были готовы ко времени ухода эскадры и догнали ее уже в пути. Из остальных крейсеров “Светлана” и “Дмитрий Донской” были старыми кора***ми, а “Алмаз” представлял собою вооруженную яхту.



Из крейсеров два — “Жемчуг” и “Изумруд” были однотипными, быстроходными (24 узла), но незащищенными кора***ми. “Олег” и “Аврора” имели палубное бронирование в 106 мм, но были разными по скорости. Первый давал до 23 узлов, а второй только 20. “Светлана” имела скорость 20 узлов, а “Алмаз” — 18. Наиболее старый из крейсеров “Дмитрий Донской” имел только 16 узлов. Слабость и недостаточность крейсерских сил была очевидной, поэтому решено было придать эскадре в качестве быстроходных разведчиков пять вооруженных быстроходных пароходов - “Урал”, “Кубань”, “Терек”, “Рион” и “Днепр”, которые в разные сроки присоединились к эскадре на Мадагаскаре. Ценность этих так называемых вспомогательных крейсеров была весьма малой. В состав эскадры входило девять эскадренных миноносцев :“Бравый”, “Бодрый”, “Быстрый”, “Бедовый”, “Бурный”, “Блестящий”, “Безупречный”, “Громкий” и “Грозный”, что было явно недостаточно. Миноносцы имели на вооружении по три торпедных аппарата и развивали скорость не более 26 узлов.

Отправление эскадры. "Гулльский инцедент"

Достройка новых кораблей, вопросы снабжения и пр. — все это задерживало выход эскадры. 29 августа эскадра пришла в Ревель и, простояв там около месяца, перешла в Либаву для приемки материалов и пополнения запасов угля; 2 октября эскадра вышла для следования на Дальний Восток. Однако и 2 октября вышли не все корабли. Два крейсера, часть миноносцев и транспортов не были еще готовы и должны были догнать эскадру в пути.

Первый переход эскадра совершила до м. Скаген (северная оконечность Ютландского полуострова), где предполагалось грузить уголь, и стала на якорь. Здесь адмиралом Рожественским были получены сведения о замеченных подозрительных кора***х и о якобы готовящемся нападении на эскадру. Считая стоянку у м. Скаген в этих условиях опасной, командующий эскадрой отменил погрузку и решил следовать дальше. Для перехода через Северное (Немецкое) море Рожественский решил разделить эскадру на 6 отдельных отрядов, которые должны были сниматься с якоря последовательно и идти друг за другом на расстоянии 20-30 миль. В первых двух отрядах шли миноносцы, в следующих двух — крейсера, затем два отряда броненосцев. Последним снимался с якоря отряд новых броненосцев. Такое расчленение эскадры адмирал Рожественский считал наиболее целесообразным с точки зрения защиты боевого ядра эскадры — броненосцев.



Отряд новых броненосцев, на котором держал флаг адмирал Рожественский, снялся с якоря 8 октября в 22 часа. Около 0 час. 55 мин. 9 октября отряд подходил к району Доггер-банки Незадолго до этого транспорт-мастерская “Камчатка” донесла по радио, что ее атаковали миноносцы.

При проходе Доггер-банки впереди отряда броненосцев были замечены силуэты каких-то кораблей без огней, которые шли на пересечение с курсом отряда и сближались с ним. На эскадре решили, что броненосцам грозит атака, и открыли огонь. Но когда были включены прожекторы, оказалось, что расстрелу подверглись английские рыболовные суда. Огонь был прекращен. Однако за 10 минут, в течение которых продолжалась стрельба, один пароход был потоплен, 2 рыбака убиты, 29 ранено. Неожиданно на левом траверзе броненосцев были замечены силуэты еще каких-то кораблей, по которым также был открыт огонь. Но после первых же выстрелов выяснилось, что это русские крейсера “Дмитрий Донской” и “Аврора”. На “Авроре” было ранено два человека и сделано несколько пробоин в надводной части кора***.


Эскадренный броненосец «Наварин»

Эта ситуация была названа «Гулльским инцидентом». Для его разрешения эскадре пришлось задержаться в порту Виго в Испании, так как Великобритания имела претензии к России. Чтобы сохранить дипломатические отношения, российское правительство обязалось компенсировать причиненный ущерб. Есть основания предполагать, что Англия, занимавшая враждебную позицию по отношению к России и находившаяся в союзе с Японией, специально спровоцировала этот инцидент. Целью этой англо-японской провокации могло быть задержание продвижения 2-й Тихоокеанской эскадры, что ухудшало положение России на Дальнем Востоке.

Переход эскадры до о. Мадагаскар

К 21 октября все корабли эскадры сосредоточились в Танжере в Северной Африке. Здесь на борт были погружены провизия, вода и уголь, после чего эскадра разделилась. Один отряд, состоящий из броненосцев “Сисой Великий” и “Наварин”, а также крейсеров “Светлана”, “Жемчуг”, “Алмаз” и миноносцев под командованием контр-адмирала Фелькерзама, должен был выйти к Мадагаскару через Суэцкий канал и Красное море. 15 декабря отряд прибыл в точку сбора.

Остальные корабли — броненосцы “Князь Суворов”, “Александр III”, “Бородино”, “Орел”, “Ослябя”, крейсера “Адмирал Нахимов”, “Дмитрий Донской”, “Аврора” с транспортами “Камчатка”, “Анадырь”. “Корея”, “Малайя” и “Метеор” во главе с адмиралом Рожественским — пошли вокруг Африки.


Эскадренный броненосец "Ослябя"

Плавание главных сил, пошедших вокруг Африки, было очень тяжелым. Эскадра не имела в пути ни одной благоприятной стоянки, и погрузки угля производились в открытом море. Кроме того, желая сократить количество остановок, адмирал Рожественский решил делать большие переходы. Это обстоятельство вызывало необходимость принимать запасы угля, далеко превосходившие нормальные. Так, например, новые броненосцы принимали двойное количество угля — вместо тысячи — две тысячи тонн, хотя для этих кораблей приемка таких больших запасов была особенно сложной ввиду их малой остойчивости. Чтобы принять такой большой груз, приходилось размещать уголь в жилых палубах, кубриках, батареях противоминной артиллерии и других местах, что донельзя стесняло жизнь личного состава. К тому же погрузка при сильной жаре на океанской зыби и волнении представляла большую трудность и отнимала много времени. В среднем броненосцы принимали в час от 40 до 60 т. угля, и, таким образом, время стоянки уходило на погрузку и неотложный ремонт; личный же состав, изнуренный тяжелой работой в тропической жаре, оставался без отдыха. К тому же в условиях, когда все помещения на кора***х были завалены углем, проводить какую-либо серьезную боевую подготовку было невозможно. Наконец, 16 декабря, преодолев все трудности, отряд пришел на Мадагаскар. Здесь адмирал Рожественский узнал о гибели 1-й Тихоокеанской эскадры и сдаче 20 декабря Порт-Артура.

Эскадра воссоединилась 27 декабря в бухте Носи-бе (западное побережье о. Мадагаскар). Там корабли простояли до марта, так как в связи с поражением 1-й Тихоокеанской эскадры задачи Рожественского подлежали изменению.

От о.Мадагаскар до Индокитая.

Поражение русской Манчжурской армии и 1-й Тихоокеанской эскадры, завершившееся сдачей Порт-Артура, вызвало серьезную тревогу в правящих сферах России. Ввязываясь в эту авантюру, правительство надеялось на легкую и быструю победу. Однако эти расчеты не оправдались. Момент прихода 2-й Тихоокеанской эскадры на Мадагаскар совпал по времени с изменением на Дальнем Востоке стратегической обстановки. Если до гибели кораблей Порт-Артурской эскадры 2-я Тихоокеанская эскадра могла рассматриваться как вспомогательная, резервная эскадра, то теперь положение в корне изменилось. Падение Порт-Артура ставило вопрос о целесообразности дальнейшего движения эскадры, так как после потери Россией Порт-Артура эскадра была вынуждена прорываться во Владивосток, действуя против превосходящих сил японского флота.

Рожественский считал, что в связи с изменившейся стратегической обстановкой ближайшей задачей эскадры является прорыв во Владивосток, хотя бы ценою потери части кораблей. Об этом он телеграфировал в Петербург. Царское же правительство, решившее продолжать войну, рассматривало эскадру как силу, с помощью которой можно изменить обстановку на театре войны, и ставило перед Рожественским задачу не прорыва во Владивосток, а овладения Японским морем. Однако признавалось, что для достижения этой цели эскадра адмирала Рожественского недостаточно сильна, и решено было усилить ее кора***ми Балтийского флота, так как покупка кораблей за границей окончательно провалилась. В связи с этим Рожественскому было предписано дожидаться на Мадагаскаре отрядов Добротворского и Небогатова.



Первый из этих отрядов в составе двух новых крейсеров “Олег” и “Изумруд” и миноносцев “Громкий” и “Грозный” входил во 2-ю эскадру, но в свое время выход его из России был задержан из-за неготовности кораблей. Второму отряду было присвоено название 3-й Тихоокеанской эскадры. Эскадра была сформирована уже после ухода Рожественского. Во главе ее был поставлен контр-адмирал Небогатов, который, как и другие младшие флагманы 2-й Тихоокеанской эскадры, не командовал ранее боевыми эскадрами или отрядами.

В состав этой эскадры был включен старый эскадренный броненосец “Николай I”, броненосцы береговой обороны “Генерал-адмирал Апраксин”, “Адмирал Сенявин”, “Адмирал Ушаков” и старый броненосный крейсер “Владимир Мономах”. “Николай I” был устаревшим броненосцем со слабым артиллерийским вооружением, так как имел лишь 229/35-мм и 152/35-мм устаревшие орудия. Броненосцы береговой обороны были вооружены 256-мм орудиями, хотя и дальнобойными, но не совсем удачными по своей конструкции. Эти корабли не предназначались для океанского плавания, а потому не обладали достаточной мореходностью и имели пониженные маневренные качества. В составе этой эскадры не было ни одного современного кора***.

Узнав о решении правительства изменить цели похода, адмирал Рождественский принял решение идти к Индокитаю только составом 2-й Тихоокеанской эскадры. Он не хотел дожидаться 3-ю Тихоокеанскую эскадру, так как рассматривал ее как ненужный балласт. Он рассчитывал на то, что, пока японский флот заделывает повреждения полученные во время блокады Порт-Артура, он успеет прорваться во Владивосток с минимальными потерями. Но срочный выход эскадры был задержан на 2 месяца из-за сложностей с поставками угля.



Адмирал Рожественский избрал кратчайший путь — через Индийский океан и Малаккский пролив. В пути шесть раз производилась приемка угля в открытом море. 26 марта эскадра прошла мимо Сингапура и в апреле 1905 г., после 28-дневного перехода, бросила якорь в бухте Камран, где корабли должны были произвести ремонт, погрузку угля и приемку материалов для дальнейшего следования. Затем, по требованию французского правительства, эскадра перешла в бухту Ванфонг. Здесь, у берегов Индокитая 26 апреля к ней присоединилась 3-я Тихоокеанская эскадра.

Стоянки в бухте Камран, а затем в бухте Ванфонг были крайне напряженными, так как, с одной стороны, французское правительство требовало ухода эскадры, с другой — можно было ожидать нападения японцев. Во время этой стоянки адмирал Рожественский отправил в Петербург телеграмму, в которой, ссылаясь на плохое состояние здоровья, просил заменить его по приходе во Владивосток другим командующим.

Приняв решение идти Корейским проливом, адмирал Рожественский нашел необходимым принять меры к отвлечению части сил японского флота к восточным берегам Японии. С этой целью 8 и 9 мая вспомогательные крейсера "Кубань" и "Терек" были посланы к тихоокеанским берегам Японии с целью демонстрировать там свое присутствие и таким образом отвлечь на себя часть японского флота. С такой же целью были посланы в Желтое море вспомогательные крейсера "Рион" и "Днепр", отделившиеся от эскадры 12 мая вместе с транспортами при подходе эскадры к Седельным островам. Отделившиеся от эскадры транспорты должны были идти в Шанхай, наиболее оживленный торговый порт, связанный телеграфными кабелями со всеми крупными портовыми городами, в том числе и японскими.

После отделения вспомогательных крейсеров и транспортов походный порядок был установлен следующий: в правой колонне шли броненосцы - 1-й броненосный отряд — "Князь Суворов" (флаг вице-адмирала Рожественского), "Александр III", "Бородино", "Орел"; 2-й броненосный отряд — "Ослябя" (флаг контр-адмирала Фелькерзама), "Сисой Великий", "Наварин" и броненосный крейсер "Адмирал Нахимов"; в левой — 3-й броненосный отряд — "Николай I" (флаг контр-адмирала Небогатова), броненосцы береговой обороны "Апраксин", "Сенявин", "Ушаков", крейсера "Олег" (флаг контр-адмирала Энквиста), "Аврора", "Дмитрий Донской", "Владимир Мономах". Разведочный отряд, состоявший из крейсеров "Светлана" (брейд-вымпел капитана 1 ранга Шеина), "Алмаз" и "Урал", шел впереди в строе клина — на расстоянии 3-4 каб. от эскадры. Крейсера "Жемчуг" и "Изумруд" держались на внешних флангах головных кораблей обеих колонн. Оставленные при эскадре транспорты шли в середине колонн между броненосцами: головным "Анадырь", за ним "Иртыш", "Камчатка", "Корея", буксиры "Русь" и "Свирь". Миноносцы шли по обеим сторонам транспортов, между ними и броненосцами. Госпитальные суда "Орел" и "Кострома" шли в хвосте колонны на расстоянии около 2 миль от остальных кораблей. Ход эскадры определялся ходом транспорта "Иртыш", имевшего наименьшую скорость (9,5 узла). Ночью корабли несли отличительные огни, обращенные внутрь строя; на госпитальных судах горели не только все ходовые огни, но и дополнительные для освещения знаков Красного Креста.


Бронепалубный крейсер 1-го ранга "Аврора"

В таком порядке эскадра подходила к Корейскому проливу. Эскадра шла в районе нахождения противника, но разведка не была организована. Борьбы с разведкой противника не велось. Из встречных пароходов задержан был только один, остальные даже не осматривались. Местонахождение эскадры демаскировалось госпитальными судами, имевшими полное освещение. При этих условиях о какой бы то ни было скрытности движения эскадры говорить не приходилось. Адмирал Рожественский отказался от разведки, ибо был уверен, что, двигаясь через Корейский пролив, встретит в нем все силы японского флота. К тому же он считал, что выдвижение разведчиков только поможет противнику раньше обнаружить эскадру. Кроме того, он полагал, что при превосходстве японцев в скорости он не сможет использовать полученные разведкой сведения для выполнения какого-либо маневра.

11 мая на эскадренном броненосце "Ослябя" скончался давно уже болевший младший флагман контр-адмирал Дмитрий Густавович фон Фелькерзам. Рожественский решил скрыть этот факт от личного состава. Флаг младшего флагмана не спускался с броненосца до самой его гибели. В командование вторым броненосным отрядом вместо Фелькерзама вступил командир кора*** капитан 1 ранга Владимир Иосифович Бэр.

Японский флот. Подготовка к сражению

Японский флот, которым командовал адмирал Того, насчитывал четыре эскадренных броненосца, шесть броненосцев береговой обороны, восемь броненосных крейсеров, 16 крейсеров, 24 вспомогательных крейсера и 63 эскадренных миноносца. Он был разделен на восемь боевых отрядов, из них первый и второй, состоявшие из эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров, представляли главные силы. Первым отрядом командовал адмирал Того, вторым — адмирал Камимура.


Командующий Объединенным флотом Японии адмирал Того Хэйхатиро (1848-1934)

Русская эскадра по количеству броненосных кораблей (эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров) не уступала японской, однако в качественном отношении превосходство было на стороне неприятеля. Главные силы японского флота имели значительно больше орудий крупного и среднего калибра; японская артиллерия почти в три раза превосходила русскую в скорострельности, а японские снаряды имели в пять раз больше взрывчатого вещества, чем русские фугасные снаряды. Кроме того, сила взрывчатого вещества (шимозы) в японских снарядах была приблизительно в два раза больше, чем пироксилина, употре***вшегося в русских снарядах. Все это давало японцам большие преимущества в бою, особенно если учесть, что по артиллерийской подготовке японские корабли значительно превосходили русские, а также что у русских кораблей площадь небронированного борта была почти в 1,5 раза больше, чем у японских (60 против 39 процентов).
Таким образом, броненосные корабли японского флота обладали более высокими тактико-техническими данными, чем русские эскадренные броненосцы и броненосные крейсера. К этому надо добавить, что японцы имели многократное превосходство в крейсерах и особенно в миноносцах.


Флагманский корабль адмирала Того эскадренный броненосец "Микаса"

К моменту прибытия русской эскадры на Дальний Восток главные силы японского флота в составе 1-го и 2-го боевых отрядов сосредоточились в Корейском порту Мозампо, а крейсера и миноносцы — у о. Цусима. В 20 милях к югу от Мозампо, между островами Гото — Квельпарт, японцы развернули дозор из крейсеров, который должен был своевременно обнаружить русскую эскадру при подходе к Корейскому проливу и обеспечить развертывание своих главных сил на пути ее движения. Таким образом, исходная позиция японского флота перед сражением была настолько благоприятной, что исключалась всякая возможность прохода русской эскадры через Корейский пролив без боя.

Цусима

В ночь на 14 мая русская эскадра подошла к Корейскому проливу и построилась в ночной походный ордер. Впереди по курсу были развернуты крейсера, за ними в двух кильватерных колоннах шли эскадренные броненосцы и между ними транспорты. Позади эскадры на расстоянии одной мили следовали два госпитальных судна. Во время движения через пролив Рожественский вопреки элементарным требованиям тактики отказался от ведения разведки и не произвел затемнения на кора***х, чем помог японцам обнаружить русскую эскадру и сосредоточить на ее пути свой флот.

В 2 часа 28 минут 14 мая эскадру Рожественского обнаружил японский вспомогательный крейсер "Синано-Мару" под командованием капитана 1 ранга Нарикава, оказавшийся, как выяснилось, в самом центре русской эскадры, которую японцы не теряли ни на минуту. Ветер и волнение были попутными, силой около трех баллов, горизонт окутан легкой дымкой.
В 8 часов на русских кора***х подняли стеньговые флаги по случаю дня коронования императора Николая II. Около 9 часов утра Рожественский приказал броненосцам первого и второго отрядов зайти в голову третьему броненосному отряду контр-адмирала Николая Ивановича Небогатова. В результате эскадра перестроилась в одну кильватерную колонну, растянувшуюся на четыре с лишним мили. На перестроение ушло около двух часов.


Эпизод Цусимского сражения 14.05.1905 г. С.В.Пен, 1991. Из фондов ЦВММ.

Через некоторое время на левом траверзе эскадры появился отряд японских крейсеров, шедших параллельным курсом с русской эскадрой. Отряд состоял из четырех крейсеров вице-адмирала Дева. В 11 часов 15 минут из средней 6-дюймовой башни броненосца "Орел" по крейсеру "Кассаги" произвели нечаянный выстрел. На других кора***х этот выстрел приняли за сигнал к началу сражения и открыли беспорядочную стрельбу. Однако, по сигналу Рожественского «не кидать снарядов», стрельба была прекращена. Японские крейсера повернули на восемь румбов вправо и вновь скрылись в тумане. В 12 часов 5 минут, по сигналу с "Князя Суворова", эскадра легла на курс NO 23 градуса, ведущий во Владивосток. Через несколько минут Рожественский решил перестроить броненосцы в строй фронта, но из тумана появились японские крейсера, и перестроения не произошло.


Броненосец "Ослябя" в Цусимском бою

Около 13 часов 15 минут противники обнаружили друг друга. Японский адмирал дал сигнал: «Судьба Империи зависит от этого боя! Сделайте все, что может каждый из вас!». С первых минут Того стремился выполнить маневр, направленный на охват головы русской эскадры, но, просчитавшись в определении скорости, с первого захода ничего сделать не смог. Он предполагал, что корабли эскадры Рожественского имеют скорость 12 узлов, в то время как их скорость не превышала 9 узлов. Имея значительно большую скорость, эскадра Того проскочила далеко вперед и оказалась на левом крамболе 2-й Тихоокеанской эскадры. Японский адмирал вынужден был пойти на рискованный маневр — последовательный поворот влево, ибо только этот поворот позволял ему в кратчайшее время совершить охват головы русской эскадры. Его кора***м пришлось проходить через одну и ту же точку, по которой без труда могли пристреляться русские броненосцы. Того понимал, что риск велик, но оправдан, так как через каких-то 10—15 минут он сможет поставить палочку над буквой Т, то есть зайти в голову русской эскадры. Если бы он повернул направо, маневр мог бы затянуться, и неизвестно, как бы развернулись события, тем более, что видимость постоянно менялась и Того боялся, что в тумане русские корабли скроются. Этот поворот явился полной неожиданностью и для Рожественского.


Гибель броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков»

Головные корабли русской эскадры открыли огонь только в 13 часов 49 минут. Огонь оказался малоэффективным, так как из-за неправильного управления не был сосредоточен на тех японских кора***х, которые осуществляли разворот на месте. По мере поворота корабли противника открывали огонь, сосредоточивая его на флагманских кора***х "Суворов" и "Ослябя". По каждому из них одновременно вели огонь от четырех до шести японских броненосцев и крейсеров. Русские эскадренные броненосцы также пытались сосредоточивать свой огонь на одном из кораблей противника, но из-за отсутствия соответствующих правил и опыта подобных стрельб не могли добиться положительных результатов.


Броненосец "Микаса" в Цусимском сражении.

Превосходство японцев в артиллерии и слабость бронирования русских кораблей сказались сразу же. В 14 часов 23 минут броненосец "Ослябя", получив серьезные повреждения, вышел из строя и вскоре затонул. Подошедшие к месту гибели эсминцы "Бравый", "Буйный", "Быстрый" и буксир "Свирь" спасли несколько офицеров и часть команды. В это время эскадренный броненосец "Князь Суворов" с сильным пожаром в центре, со сбитыми мачтами и разбитой кормовой башней перестал слушаться руля и начал описывать циркуляцию вправо. Сделав полную циркуляцию, броненосец прорезал строй эскадры позади "Сисоя Великого". Броненосец "Император Александр III", шедший за "Князем Суворовым", вначале последовал за флагманом, но, поняв, что он потерял управление, лег на прежний курс и повел за собой эскадру. Рожественский был ранен в голову и временами терял сознание. "Князь Суворов", борясь с пожарами и водой, отбивался от атак противника вплоть до своей гибели. К борту стоявшего без движения "Князя Суворова" подошел миноносец "Буйный" и принял командующего эскадрой с частью штаба. Пылающий броненосец без мачт и труб, с разбитыми башнями и снесенными надстройками еще продолжал стрелять из 75-мм пушки. На "Буйном" подняли флаг командующего. Командование эскадрой перешло к контр-адмиралу Небогатову, находившемуся на броненосце "Император Николай I". Итак, через 40 минут после начала сражения русская эскадра потеряла два броненосца — "Князь Суворов" и "Ослябя"; многие корабли были серьезно повреждены.

Из-за спустившегося тумана сражение прервалось почти на полчаса. В 15часов 40 минут эскадры вновь открылись. Японцы снова пошли на охват головы русской эскадры, во главе которой находился "Сисой Великий". Не выдержав массированного огня и получив серьезные повреждения, через десять минут покинул строй "Сисой Великий". Его место занял броненосец "Император Николай I". Тяжелые повреждения получил "Орел".



Около 18 часов 30 минут из строя вышел корабль "Император Александр III". «Тусклое и совершенно красное в тумане солнце было уже низко, когда по падению неприятельских снарядов можно было думать, — писал мичман с крейсера "Адмирал Нахимов" Энгельгардт, — что мы через несколько минут будем пущены ко дну. Но в это время с креном, увеличившимся до опасного от циркуляции, прорезал строй "Император Александр III", и крейсерский отряд адмирала Камимуры сразу же перевел огонь на него. В этом, впрочем, уже необходимости не было, так как гибель его была очевидна... "Император Александр III" кренился все больше и больше. С поднятого левого борта кидалась команда. Скоро палуба ушла в воду, показались винты (левый еще работал). Затем он быстро перевернулся. Последние из искавших спасения вскарабкались на борт, когда тот был уже почти горизонтален. Быстро двигаясь вперед, эти люди (человек 20—30) оказались на киле, когда броненосец окончательно перевернулся. Кругом днища плавали сотни голов. К месту гибели броненосца шел "Изумруд". Днище "Императора Александра III" держалось очень долго. К нему уже после захода солнца приближались японские миноносцы».

Русская эскадра продолжала следовать вперед, головным шел броненосец "Бородино", который через несколько минут перевернулся и ушел под воду. Из команды спасся только один человек — матрос Ющин. После гибели "Бородино" огонь стал ослабевать. Таким образом, в дневном сражении погибли эскадренные броненосцы "Князь Суворов", "Император Александр III", "Бородино" и "Ослябя", а "Орел" и "Сисой Великий" получили серьезные повреждения и с большим трудом удерживались на плаву, другие броненосцы имели легкие повреждения. Из крейсеров погиб только "Урал". Затонули транспорт-мастерская "Камчатка" и буксирный пароход "Русь". Госпитальные суда "Орел" и "Кострома" были захвачены японцами в самом начале сражения.



Из японских кораблей наиболее тяжелые повреждения получил крейсер "Касаги", который вышел из строя. Из других кораблей сильнее всех был поврежден флагманский броненосец адмирала Того "Микаса", в который попало более тридцати снарядов. На нем была повреждена внутренность передней боевой рубки, передний и задний мостики, убита и ранена вся прислуга одного орудия, разбито несколько казематов, пробиты палубы. В "Сикисима" попало более десяти русских снарядов. В "Ниссин" было несколько попаданий в башни орудий, причем было разбито три крупных орудия и снесена часть мостика. Убитых и раненых на этом корабле насчитывалось 95 матросов и офицеров, был ранен державший на "Ниссине" флаг вице-адмирал Мису. Повреждения имели также броненосец "Фудзи", броненосные крейсера "Асама", "Якумо", "Ивате", "Кассуга".

С наступлением темноты адмирал Того прекратил артиллерийский бой и направился с главными силами к о. Оллындо (Дажелет), а миноносцам приказал атаковать русскую эскадру торпедами. Около 20 часов до 60 японских миноносцев, разделенных на небольшие отряды, стали охватывать русскую эскадру. Их атаки начались в 20 часов 45 минут одновременно с трех направлений и носили неорганизованный характер. Из 75 торпед, выпущенных с дистанции от 1 до 3 каб., в цель попало только шесть. Первым был торпедирован крейсер "Адмирал Нахимов". Всю ночь моряки вели отчаянную борьбу за живучесть кора***, но в конце концов были вынуждены снять команду, а судно затопить. Такая же участь постигла и крейсер "Владимир Мономах". Получив пробоину от торпеды, к утру крейсер почти полностью потерял запас плавучести, а затем затонул. Серьезные повреждения имелись и у броненосца "Сисой Великий", вскоре он затонул. Около 22 часов получил первую пробоину "Наварин". Корма его настолько осела, что вода доходила до кормовой башни. В 2 часа ночи по "Наварину" выпустили еще две торпеды, попавшие в середину корпуса, после чего он стал быстро погружаться и через каких-то 5-6 минут скрылся под водой. Спаслись только три матроса. Почти в течение часа неравный бой с противником вел крейсер "Светлана". Отражая торпедные атаки, русские моряки уничтожили два японских миноносца и 12 повредили. Кроме того, в результате столкновений между своими кора***ми японцы потеряли еще один миноносец, и шесть миноносцев были серьезно повреждены.



К утру 15 мая русская эскадра как организованная сила перестала существовать. В результате частых уклонений от атак японских миноносцев русские корабли рассредоточились по всему Корейскому проливу. Только отдельные корабли пытались самостоятельно прорваться во Владивосток. Встречая на своем пути превосходящие силы японцев, они смело вступали с ними в решительный бой и вели его до последнего снаряда.

Броненосец "Адмирал Ушаков". из-за полученных в дневном бою повреждений отстал и шел один на север. В 17 час. 30 мин. к нему приблизились два броненосных крейсера японцев и предложили сдаться. Командир броненосца капитан 1 ранга Миклуха-Маклай в ответ на японское предложение открыл огонь. В 18 час. 10 мин., когда весь боевой запас был израсходован, по приказанию командира броненосец был уничтожен своей командой.


Начало цусимского сражения. Японская иллюстрация.

Крейсер "Дмитрий Донской", приближавшийся к о. Дажелет, был настигнут шестью японскими легкими крейсерами. Несмотря на такое неравенство сил, командир "Дмитрия Донского" капитан 1ранга Лебедев вступил в бой, ведя огонь на оба борта. С наступлением темноты крейсер, имея ряд серьезных повреждений, укрылся под берегом о. Дажелет. Японские корабли его потеряли и отошли в море. Хотя этот героический корабль отбился от превосходящего его по силам противника, но повреждения, полученные им в этом бою, были столь значительны, что идти дальше "Дмитрий Донской" не мог и был затоплен на большой глубине, а команда свезена на берег.

15 мая в 11 часов началось самое неприятное: на оставшихся кора***х, составивших уже эскадру контр-адмирала Н.И.Небогатова, спустили Андреевские флаги. Небогатов, морально подавленный картиной гибели сильнейших кораблей эскадры и отсутствием видимых повреждений кораблей противника, впоследствии мотивировал свое решение о сдаче стремлением спасти 2 тысячи жизней от неминуемой и бесполезной гибели.

Командир "Изумруда" капитан 2 ранга барон В.Н.Ферзен сперва подчинился приказу флагмана и спустил флаг, но быстро опомнился, и снова подняв флаг, дал полный ход и начал уходить. Он оторвался от преследования японских крейсеров и, предполагая, что у Владивостока его ждут японские крейсера, направился в бухту Владимир. По счислению, он подошел к бухте около часа ночи 16 мая и, опасаясь, что не хватит угля, попытался ночью же войти в бухту. В темноте корабль выскочил на мель. Сняться с нее не удалось. Тогда командир принял решение переправить команду на берег, а корабль взорвать.


Броненосец "Орел" после Цусимского сражения. Захвачен японцами 15 мая 1905 г.

Командир крейсера «Олег» капитан 1 ранга Добротворский подумал, что после гибели броненосцев прорыв во Владивосток теряет всякий смысл, и решил отходить на юг. Ему в кильватер шли крейсера "Аврора" и "Жемчуг". Этот отряд под флагом контр-адмирала Энквиста взял курс на Манилу, где 21 мая, по предложению американских властей, крейсера были разоружены и интернированы до конца войны. В нейтральных портах также были интернированы миноносец "Бодрый", транспорт "Корея" и буксирный пароход "Свирь".

Цусимское сражение. Итоги.

Цусимское сражение закончилось почти полным уничтожением русской 2-й Тихоокеанской эскадры: из семнадцати кораблей 1-го ранга одиннадцать погибли, два были интернированы, а четыре попали в руки противника. Из крейсеров 2-го ранга два погибли, один разоружился и только "Алмаз" достиг Владивостока, куда также прибыли два миноносца. Более 5 тысяч человек, в том числе 209 офицеров и 75 кондукторов, погибли, а 803 человека получили ранения. В японском плену оказались более 6 тысяч моряков, среди которых находился и командующий эскадрой вице-адмирал З.П.Рожественский.


Крейсер "Аврора" после Цусимского сражения. Порт Манилы (Филлипины)


Участник Цусимского сражения крейсер 1-го ранга "Аврора". Санкт-Петербург.

Потери японского флота были намного меньше: три потопленных миноносца, несколько поврежденных кораблей и около 700 убитых и раненых.

Поражение русской эскадры было обусловлено подавляющим превосходством противника в силах и неподготовленностью русского флота к сражению. Большая вина за поражение русской эскадры лежит на Рожественском, который как командующий допустил ряд серьезных ошибок. Он игнорировал опыт Порт-Артурской эскадры, отказался от разведки и вел эскадру вслепую, не имел плана боя, неправильно использовал свои крейсера и миноносцы, отказался от активных действий и не организовал управление силами в бою.


Вблизи столицы Японии в городе Йоко**** установлен сохранившийся после русско-японской войны 1904-1905 гг. флагманский корабль командующего японским флотом адмирала Хэйхатиро Того - броненосец "Микаса".

Японский флот, располагая достаточным временем и действуя в благоприятных условиях, хорошо подготовился к встрече с русской эскадрой. Японцы выбрали выгодную позицию для боя, благодаря чему своевременно обнаружили русскую эскадру и сосредоточили свои главные силы на пути ее следования. Однако и адмирал Того допустил серьезные ошибки. Он неправильно рассчитал свое маневрирование перед сражением, в результате чего не смог охватить голову русской эскадры при ее обнаружении. Совершив последовательный поворот в 38 каб. от русской эскадры. Того подставил свои корабли под ее удар, и только неумелые действия Рожественского спасли японский флот от серьезных последствий этого неправильного маневра. Того не организовал тактической разведки в ходе сражения, в результате чего неоднократно терял контакт с русской эскадрой, неправильно использовал крейсера в сражении, прибегая к поиску русской эскадры главными силами.

На рассвете 18 февраля японцы высадились на южном побережье о. Бали. Этот остров имел аэродром и господствовал над выходом из Яванского моря в этом пункте. Узнав о сосредоточении транспортов в проливе Бадунг, восточнее о. Бали, адмирал Доорман решил атаковать их ночью 19 февраля. Это был бой, ставший известным под названием боя в проливе Бадунг.

Серьёзной проблемой союзников была катастрофическая нехватка авиации. По числу самолетов японцы превосходили противников более чем в 10 раз. 27 февраля американский авиатранспорт «Лэнгли» с 40 истребителями на борту, на который возлагались большие надежды, был потоплен японцами южнее Чилачапа. В этих условиях даже довольно многочисленный союзный флот был обречен на поражение. Полагая, что союзники не смогут защитить Яву, командующий АБНА* английский генерал Уэйвелл обратился к Объединенному комитету начальников штабов с предложением не выгружать на Яве, отправленую на помощь голландцам австралийскую дивизию, а использовать ее для обороны Бирмы. 20 февраля пришел ответ ОКНШ с требованием удерживать Яву любой ценой. В ответ Уэйвелл предложил поручить оборону Явы голландскому командующему, и в связи с тем что АБНА больше не имеет оъектов, которые следовало защищать, попросил освободить его от командования АБНА. Уэйвелл предупредил ОКНШ, что имеющиеся на острове самолеты смогут участвовать в обороне Явы лишь в течении недели. После этого Ява, отрезанная в результате падения Тимора и Бали от Австралии и отделенная от Цейлона половиной Индийского океана, окажется во власти японской авиации.


Командующий АБНА генерал Уэйвелл Арчибальд

Голландская армия на Яве насчитывала 25 тысяч человек. Техническое оснащение голландских войск было весьма слабым. Особенно плохо обстояло дело с танками и артиллерией. На острове находились также австралийские, английские и американские части, в основном артиллерийские полки и танковые соединения. Однако, их ценность была невысока, так как это были части бежавшие с Суматры и Малайи, и потерявшие почти всю технику. Разномастные самолеты ВВС не могли не только соперничать с японскими, но и даже эффективно вести воздушную разведку и препятствовать высадке десантов. Единственной надеждой оставался оъединенный флот, насчитывающий восемь устаревших крейсеров, 12 эсминцев и 32 подводные лодки.

Первое сражение в Яванском море 27 февраля 1942 г.

Теперь японские войска, находясь на о. Бали с востока и на о. Суматра с запада, готовился к нападению на Яву. Адмирал Гелфрих делал все возможное имевшимися в его распоряжении средствами, чтобы остановить наступление. Англичане убеждали его отвести военно-морские силы, чтобы сохранить их для использования в будущем в другом месте, но голландцы решили сражаться до конца.

Японская Южная армия (соответствует группе армий) смогла выделить для вторжения на Яву значительные силы. Маршал Тераути расчитывал покончить с гарнизоном острова одним мощным ударом. К Яве одновременно были направлены восточная группа - 48-я пехотная дивизия на 41 транспорте в сопровождении крейсера и шести эсминцев - и западная группа 2-я дивизия и 230-й полк 38-й дивизии на 56 транспортах в сопровождении эскадры эсминцев. Движение групп прикрывалось 2-м флотом, в составе двух линкоров, четырех авианосцев и нескольких крейсеров. Другая эскадра в составе двух линкоров, трех тяжелых крейсеров и трех эсминцев обогнула Яву и вышла в Индийский океан, чтобы отрезать защитникам Явы пути к отступлению.


Командующий Южной армией маршал Тэраути Хисаити (1879-1946)

Получив сведения о том, что японские конвои с десантом на Яву, появились недалеко от острова, ударная эскадра союзников под командованием контр-адмирала Доормана вышла в море.

Последовавший бой позднее получил название боя в Яванском море. Эскадра вышла из Сурабаи после полудня 26 февраля. На следующее утро она подверглась бомбардировке. Никаких повреждений не было, но около полудня Доорман сообщил по радио: «Личный состав дошел до полного истощения сил». Очевидно, личный состав непрерывно оставался на своих местах по боевому расписанию. Корабли пошли обратно в Сурабаю, чтобы предоставить экипажам некоторый отдых.

В тот момент, когда корабли входили в гавань, Доорман получил сообщение, что от 29 до 45 транспортов противника под эскортом 2-3 крейсеров и 8-12 эскадренных миноносцев находятся приблизительно в 60 милях к северу от Сурабаи и всего в 40 милях от них находятся крупные силы прикрытия.



Голландский адмирал повернул свой флагманский корабль на обратный курс и сигнализировал другим кора***м: «Иду на перехват соединения противника. Следуйте за мной. Подробности позднее».
В море, где восточный ветер силой 15 узлов поднимал значительное волнение, ударное соединение легло на северо-западный курс. Адмирал Доорман не знал, что транспорты уклонились в сторону от маршрута и он идет на сближение с боевой эскадрой адмирала Такаги. К этому времени Доорман лишился трех английских крейсеров, которым английское командование приказало покинуть Яву и уходить к Цейлону. В распоряжении Доормана остались лишь пять крейсеров и несколько эсминцев.



Около 16.00 27 февраля противник был обнаружен слегка справа по носу. В донесении говорилось, что его силы состоят из четырех-семи крейсеров, двух тяжелых кораблей и тринадцати эскадренных миноносцев.

В 16.16 японские корабли открыли огонь с максимальной дальности, и крейсера союзников изменили курс влево, чтобы навести на них все свои орудия. Корабли обоих противников шли западными курсами, причем японцы были несколько впереди и дистанция в ходе боя постепенно уменьшалась. На этот раз, принимая бой, адмирал Доорман нарушал распоряжение, так как ему было приказано провести ночной бой. В 16:30 крейсер «Де Рейтер» получил прямое попадание японского снаряда. Через некоторое время 6 японских эсминцев пошли в торпедную атаку. В 17:10 английский крейсер «Эксетер» получил прямое попадание 203-мм снаряда. 6 из 8 котлов крейсера оказались выведены из строя, погибло 14 человек. В 17:15 был торпедирован эсминец «Кортенар». Английские эсминцы пытались прикрыть отход поврежденного «Эксетера». Один из них — «Электра» серьёзно повредил один из кораблей противника, но сам получил значительные повреждения и затонул.Основная часть эскадры на всех парах двинулась на восток, а затем повернула на север. Но японская авиация следила за передвижениями союзников, и как только их действия начали угрожать транспортам, на горизонте снова появились японские корабли.
В 19:30 4 японских крейсера открыли огонь.
В 20:10 контр-адмирал Доорман повернул свое соединение на юг, к Яве. В 21:30 английский эсминец «Юпитер» был торпедирован японской подводной лодкой (по другой версии подорвался на Голландском минном заграждении)
В 23:15 вновь появились японские тяжелые крейсера. Возобновилась ожесточенная перестрелка, в ходе которой голландские крейсера «Де Рейтер» и «Ява» получили сначала артиллерийские, а затем и торпедные попадания и вскоре затонули. Погиб и командующий объединенным флотом контр-адмирал Доорман. Своим последним приказом адмирал Доорман запретил подбирать экипажи «Де Рейтера» и «Явы» дабы не подвергать опасности остатки своей эскадры.


Британский тяжёлый крейсер «Эксетер», потопленный японскими кора***ми и самолетами в Яванском море. Фото из архивов Имперского Военного музея, Великобритания

Бой в Зондском проливе и Второе сражение в Яванском море 28 февраля - 1 марта 1942 г.

Оставшиеся корабли отошли в порт Таджунг-Приок (Батавия). Утром 28 февраля, английский крейсер "Хустон" и австралийский "Перт" покинули Батавию, которая подвергалась неприрывным авианалетам японской авиации, и пошли на запад в надежде прорваться в Индийский океан. В 40 милях от Батавии, они неожиданно наткнулись на огромный караван транспортов - десант западной группы. Союзные крейсера начали расстреливать транспорты в упор. Два транспорта пошли к дну, несколько было повреждено, прежде чем корабли японского конвоя не подоспели к месту боя, и не пустили ко дну остатки эскадры Доормана.

Английский крейсер «Эксетер» получил тяжелые повреждения во время Первого сражения в Яванском море. Поэтому его решено было отправить на Цейлон для дальнейшего ремонта. Вместе с ним 1 марта 1942 года вышли в море английский эсминец «Кортенар» и американский «Поуп». В 9:35 с юга были замечены два тяжелых крейсера. Это были японские «Нати» и «Хагуро». Корабли союзников повернули на северо-восток и увеличили скорость, но вскоре обнаружили несколько кораблей, приближающихся с северо-запада. Это были японские тяжелые крейсеры «Асигара» и «Миоко», а также два эсминца. В 10:20 японские корабли открыли огонь. Голландские эсминцы попытались поставить дымовую завесу и организовать торпедную атаку, но эсминец «Инадзума» закрыл от торпед японские тяжелые крейсеры. В 11:40 крейсер «Эксетер» затонул в 50 милях южнее Борнео. Эсминцы союзников попытались оторваться от японцев, но в 12:50 были потоплены японскими бомбардировщиками с авианосца «Рюдзё».


Японский крейсер «Хагуро»

Из всего союзного флота уцелели лишь четыре американских эсминца, которые не участвовали в последней стадии битвы в Яванском море. А уже 8 мая командующий обороной Явы генерал Поортен подписал акт о безоговорочной капитуляции гарнизона острова. По офицальному японскому сообщению в плен на Яве было взято 93 тыс. голландцев и 5 тыс. австралийцев, англичан и американцев.

*АБНА (ABDA) - Командование американскими, британскими, голландскими и австралийскими вооружёнными силами (англ. American-British-Dutch-Australian (ABDA) Command). Союзное командование, созданное 15 января 1942 года для согласования действий в Юго-Восточной Азии. Командование должно было руководить военными операциями как на суше, так и на море. Верховным главнокомандующим был назначен британский генерал сэр Арчибальд Уэйвелл, американский адмирал Томас Харт был назначен командующим «флота ABDA». Сухопутные войска возглавлял голландский генерал-лейтенант Хейн тер Поортен, авиацию — британский маршал авиации Ричард Пирс. Командование размещалось в Батавии, столице Голландской Ост-Индии. Командование ABDA было ликвидировано 21 февраля 1942 года в связи с угрозой захвата японскими войсками острова Ява. Генерал Уэйвелл был назначен командующим британскими войсками в Индии и Бирме.

Инженеры Nakajima нашли воплощение этих характеристик невозможным и в январе следующего года вышли из конкурса. Дзиро Хорикоси, главный инженер Mitsubishi, для выполнения требований использовал все доступные технологии снижения веса, в том числе широкое использование дюралюминия. Низкорасположенное, свободнонесущее крыло, убираемые шасси с широкой колеёй, закрытый каплевидный фонарь кабины пилота с хорошим обзором делали «Зеро» самым технически оснащенным самолётом в мире. В сравнении с западными самолётами «Зеро» не имел бронированной спинки кресла пилота и протектированных топливных баков, что снижало его устойчивость к боевым повреждениям. Большинство самолётов строились из алюминия марки T-7178, который был легче и прочнее, но и более хрупок. Очень низкая нагрузка на крыло давала скорость сваливания около 110 км/ч — способность к крутым разворотам, недоступным союзным самолётам того времени. За счет отклонения триммеров элеронов в противоположную сторону уменьшались усилия на ручке управления, но это снижало скорость вращения на больших скоростях — на 260 км/ч она составляла 56 градусов в секунду. На скоростях около 500 км/ч скорость вращения падала до ноля из-за гибкости крыльев.



Чтобы удовлетворить возросшие требования к летным данным, необходимо было выбрать мощный двигатель с минимальным весом и миделем, а поскольку подходящего рядного двигателя жидкостного охлаждения в Японии не имелось, то оценивались три 14-цилиндровых радиальных двигателя воздушного охлаждения: 875-сильный Mitsubishi “Zuisei” 13, 950-сильный Nakajima “Sakae” 12 и 1070-сильный Mitsubishi “Kinse” 46. Сперва Sakae, созданный конкурентами, не получил признания у команды Mitsubishi. Джиро Хорикоши отдавал предпочтение более крупному и тяжелому, но вместе с тем и более мощному “Kinsei”. Однако из-за требований Флота о непривышении нагрузкой на мощность 2,5 кг/лс, окончательно был принят “Zuisei” 13. На протяжении всего выпуска A6M Дзиро Хорикоси продолжал настаивать на принятии Kinsei, и его упорство, хотя и слишком поздно, оправдалось заказом 6300 A6M8, оснащенных Kinsei 62.

Прототип и войсковые испытания


В апреле 1938 г. проект был представлен Техническому Штабу. Одиннадцать месяцев спустя первый пpототип A6M1, официально обозначенный как морской экспериментальный палубный истребитель программы 12-Shi, был собран на заводе Mitsubishi в Hагое и 19 марта 1939 г. отбуксирован на учебный армейский аэродром в Кагамигахаре. В 17.30 1 апреля 1939 года A6M1 впервые взлетел под управлением летчика-испытателя компании Кацузо Шимы.

В первые месяцы 1940 года летные испытания интенсивно продолжались, когда 11 марта 1940 г. второй A6M1 развалился в воздухе, а его пилот погиб. Hесмотря на испытания в аэродинамической трубе причину катастрофы установить не смогли. Тем не менее, изготовление предсерийной партии продолжалось, и единственным непосредственным результатом этого происшествия стала задержка боевых испытаний самолета, которые планировалось начать в мае 1940 г. в Китае.



В июле официальные испытания были завершены. 21 июля два хикотая с пятнадцатью предсерийными A6M2 под командованием лейтенантов Сабуро Синдо и Томоцу Иокогама, отправились из Японии в Китай, где были приданы 12-му ренго кокутаю (смешаному морскому авиакорпусу). Первое боевое задание было выполнено 18 августа 1940 г. дюжиной A6M2, сопровождавших пятьдесят G3M в бомбаpдиpовочном налете на Чанкинг, однако китайские самолеты не встретились. Вслед за несколькими безрезультатными вылетами, когда китайцы избегали боя, A6M2 получили боевое крещение 13 сентября 1940 г., когда 13 самолетов, возглавляемые лейтенантом Сабуро Синдо, внезапно столкнулись с группой из 27 китайских И-153 и И-16. В считаные минуты все китайские самолеты были уничтожены без каких-либо потерь со стороны японцев. Несмотря на рост активности над Китаем и Французским Индокитаем, A6M2 не понесли ни единой потери до конца года и заявили о 59 сбитых китайских самолетах.

31 июля 1940 г. A6M2 был официально принят в качестве строевого самолета под серийным обозначением морской палубный истребитель Тип 0 Модель 11, которое дало самолету прозвище Reisen (сокращение от японского Rei Sentoki, т.е. истpебитель 0). Палубные оценочные испытания были успешно выполнены на борту авианосца Kaga, и “Reisen” был быстро введен в основные строевые части в Японии.

На Тихоокеанском ТВД

Дебют «Зеро» состоялся в августе 1940 года в Китае. Из-за недостаточного радиуса действия устаревающие A5M не могли сопровождать японские бомбардировщики и те несли большие потери от китайских истребителей. Все изменилось с прибытием «Зеро». Во время первых операций по сопровождению бомбардировщиков ни один истребитель не поднялся в воздух на перехват, так как китайцы узнали о прибытии «Зеро» и тщательно рассредоточили свои самолёты. Всего предсерийные «Зеро» уничтожили 266 вражеских самолётов в Китае. Во время нападения на Пёрл-Харбор в строю находилось 420 «Зеро». Американцы часто обнаруживали их гораздо дальше от авианосцев чем предполагали, из-за невероятной дальности полета — 2600 км. Также «Зеро» превосходили союзные истребители по многим другим параметрам и быстро завоевали хорошую репутацию. Однако специальная тактика и новые истребители разработанные союзниками не позволила «Зеро» добиться полного превосходства в воздухе.



Отсутствие протектированных топливных баков и какого-либо бронирования в сочетании с нежеланием пилотов, вопреки приказу, надевать парашюты приводило к большим потерям опытных кадров. Еще сильнее усугубил ситуацию более продолжительный период обучения японского лётчика по сравнению с союзниками. Так как ввязываться в маневренный бой с «Зеро» было смертельно опасно, то для борьбы с ним американцы использовали тактику «ударил-убежал» и «узор Тача» названную в честь изобретателя — Джона «Джимми» Тача. Эта тактика требует минимум два самолёта — ведущего и ведомого летящих на расстоянии около 60 метров. Когда «Зеро» садится на хвост одному из истребителей, то они начинают поворачивать навстречу друг к другу. Если «Зеро» продолжает преследовать свою цель, то попадает в прицел другому истребителю. Использование этой тактики дало значительный результат в сражении в Коралловом море и при Мидуэе, так же помогло поправить положение американских пилотов до поступления на вооружение новых типов самолётов. Когда Grumman F6F Hellcat, Vought F4U Corsair и Lockheed P-38 Lightning появились в небе над тихим океаном, «Зеро» со своим маломощным двигателем потерял конкурентоспособность. Соотношение потерь с 1:1 подпрыгнуло до более чем десяти сбитых японских самолётов на один американский. Такому успеху способствовало все большее количество неопытных японских лётчиков. Однако в опытных руках «Зеро» все ещё был смертельно опасен.


5-й кокутай, 5-й кантай, морская авиагруппа Кашима. Авиабаза Кашима 1944 г.

С 7 по 8 мая 1942 г японский и американский флоты сошлись в бою в Коралловом море, где союзники, несмотря на большие потери, заставили японцев отказаться от вторжения на территорию Австралии. А через четыре недели, с 3 по 4 июня японцы в бою у атолла Мидуэй потеряли четыре авианосца и все находившиеся на них самолеты, после чего наступление японцев было остановлено. С этого момента "Рейзенам" приходилось все чаще вести оборонительные бои, где уже серьезно сказывалась низкая живучесть самолета и отсутствие защиты пилота.

Японский ас Сабуро Сакаи вспоминал: Я был в полной уверенности в своей способности уничтожить «Грумман» и решил сбить вражестий истребитель используя только 7,7-мм пулеметы. Я повернул выключатель 20-мм пушек в положение «выкл» и приблизился. По какой-то непонятной причине, даже после того как я выпустил пятьсот или шестьсот пуль прямо в «Грумман», самолёт не падал и продолжал полёт. Я подумал что это очень странно — такого никогда не случалось ранее. Я стал сокращать расстояние между самолётами до тех пор пока, казалось, мог протянуть руку и потрогать «Грумман». К моему удивлению, руль направления и хвост превратились в лоскуты и выглядели как старый дырявый кусок тряпки. Не удивительно что с самолетом в таком состоянии пилот не мог продолжать бой. «Зеро» получивший так много пуль превратился бы в огненный шар.

Модификации

За шесть месяцев до начала войны Мицубиси приступила к испытаниям новой версии "Рейзена" А6М2 с двигателем "Сакае"-21 мощностью 1130 л.с. с двухскоростным нагнетателем. Установка нового двигателя заставила отнести назад на 20 см противопожарную перегородку, что привело к сокращению объема фюзеляжного топливного бака с 98 до 60 л., а над капотом был установлен воздухозаборник нагнетателя. Hесмотря на то, что самолет не преподнес каких-либо неприятных сюрпризов, ожидаемого роста летных характеристик не последовало. В результате производство А6МЗ было задержано до полного разворачивания выпуска двигателя "Сакае"-21. Hачиная с четвертого А6МЗ, боезапас крыльевых 20-мм пушек был увеличен с 60 до 100 снарядов. Вскоре, по просьбе войсковых частей, с самолетов сняли складываемые законцовки крыльев. При этом размах крыла был сокращен до 11 м, а площадь - до 21,53 м2. В результате этих доработок горизонтальная скорость несколько увеличилась, а все остальные характеристики ухудшились. Тем не менее облегчилось производство и обслуживание самолета. А6МЗ был принят на вооружение под обозначением "модель 32" и запущен в крупную серию. Только Мицубиси поставила 343 истребителя данной модели. Вслед за обкаткой в метрополии боевые части с А6МЗ были выдвинуты в район Hовой Гвинеи, где готовилось вторжение на север Австралии. Hо вслед за "ничьей" в Коралловом море и поражением у Мидуэя, последовала высадка американцев на Гвадалканале. Из-за отсутствия подходящих аэродромов в районе боев части с А6МЗ были вынуждены действовать на пределе своего боевого радиуса действия - 1000 км, в результате чего, помимо потерь в боях с авиацией морского корпуса американцев, много "Рейзенов" просто упало в море, израсходовав все топливо.



По требованию боевых частей Мицубиси установила в консолях крыла сразу за пушечными установками 45-л баки и, чтобы сохранить нагрузку на крыло, вновь смонтировала скругленные законцовки. Hовая модель сохранила обозначение А6МЗ "модель 22" или "модель 22а". Hа последнюю модификацию ставились 20-мм пушки с увеличенной длиной ствола - "тип 99 модель 2 марка З". Установка крыльевых баков восстановила дальность полета "Рейзена", но "модель 22" продолжала нести тяжелые потери, так как союзники все чаще стали использовать современные истребители типа "Лайтнинга" Р-38, "Корсара" F4U-1 и "Спитфайра". В районе Рабаула японцы также использовали несколько А6МЗ, вооруженных опытными 30-мм пушками

Главным недостатком "Рейзена" в боях против истребителей союзников была невысокая скорость пикирования. Чтобы улучшить пикирующие характеристики самолета, на 904-м А6МЗ в августе 1943 г было установлено крыло с усиленной обшивкой, общим размахом 11 м и площадью 21,3 м2. Вооружение А6МЗ из двух 7,7-мм пулеметов "тип 97" и двух 20-мм пушек "тип 99 модель 2 марка 3" осталось и на новом варианте истребителя. А6М5 был запущен в серию под обозначением "палубный истребитель морской тип 0 модель 52", а осенью 1943 г он появился в составе боевых частей. Хотя характеристики нового варианта "Рейзена" позволяли ему вести бой с менее маневренным "Хеллкэтом", последний за счет лучшей живучести и бронезащиты пилота, а также более мощного вооружения, всегда имел преимущество над японским истребителем с переоблегчеиной конструкцией. В конце 1943 г была выпущена модификация А6М5а, поступившая в серийное производство на сборочных линиях Мицубиси и Hакадзимы в марте 1944 г. Самолет отличался вновь усиленной обшивкой крыла, позволившей поднять скорость пикирования до 735 км/ ч.



Вскоре вслед за А6М5а "модель 52А" в серию пошла модель А6М5b, на которой попытались избавиться от двух основных недостатков "Рейзенов" - отсутствия бронезащиты и протектирования баков, а также усилить вооружение. Hа А6М5b установили лобовое бронестекло, топливные баки были оборудованы системой пожаротушения, а один из фюзеляжных 7,7-мм пулеметов был заменен на 13,2мм пулемет "тип З". Хотя А6М5b был, пожалуй, лучшей версией "Рейзена", использовавшейся в боях, его дебют был крайне неудачным: в составе 3-го кокутая палубной авиации он участвовал в сражении у Филиппин, где "Хеллкэты" устроили японским истребителям настоящее избиение . Когда американцы высадились в заливе Лейте, большинство истребительных частей флота Японии были оснащены моделями А6М5, А6М5а и А6М5b. Теперь "Рейзены" не имели ни численного, ни качественного превосходства над американскими истребителями. К тому же А6М5, начиная с 25 октября 1944 г, все чаще использовались вместе с 250-кг бомбой под фюзеляжем в качестве самолетов для пилотов-камикадзе.


Японский камикадзе на истребителе A6M «Зеро» врезается в американский линкор «Миссури» (USS Missouri (BB-63) во время участия последнего в битве за Окинаву. Самолет ударил в корабль ниже главной палубы, причинив небольшие повреждения и не вызвав жертв. На переднем плане — расчеты 40-мм счетверенных зенитных установок.

С потерей большинства больших авианосцев, флот потребовал от Мицубиси оснастить "Рейзен" нормальными бомбодержателями для использования самолета в качестве пикирующего бомбардировщика, в том числе и с небольших авианосцев. В результате АбМбс был переделан в модификацию А6М7 со специализированным бомбодержателем и двумя подвесными 350-л баками за 13,2-мм крыльевыми пулеметами, а также с усиленной хвостовой частью фюзеляжа. Производство "модели 63" началось в мае 1945 г. Помимо широкого использования "Рейзена" в качестве самолета для камикадзе, он все еще составлял основу истребительной авиации, к тому же был вынужден освоить еще и роль ночного истребителя. В качестве ночных истребителей они использовались, например, в 302-м кокутай. Hочные истребители А6М5 оснащались 20мм пушкой, установленной наклонно в задней части фюзеляжа. Hеофициально такие машины назывались A6M5d-S. Hеудовлетворительные характеристики А6М5с и А6М6с в конце концов вынудили флот решиться на замену двигателя "Сакае" на более мощный Мицубиси "Кинсей". К тому же завод Hакадзимы уже завершал выпуск "Сакае" и переходил на производство "Хомаре". В ноябре 1944 г было одобрено производство двух опытных самолетов А6М8. Первый из них был готов в апреле 1945 г. Из-за большего диаметра двигателя Мицубиси МК8Р "Кинсей"-62 мощностью 1560 л.с. пришлось перепроектировать носовую часть фюзеляжа и отказаться от синхронных пулеметов. Одновременно улучшили противопожарную систему топливных баков. После завершения войсковых испытаний в Аомори, потребовавших переделки маслосистемы, самолет было решено запустить в серию под обозначением "палубный истребитель морской тип 0 модель 64". Флот расчитывал на то, что А6М8 будет способен противостоять американскому "Хэллкэту", но ни один из 6300 заказанных серийных самолетов так и не был выпущен из-за царившего развала в японской авиационной индустрии. Всего было выпущено 10449 истребителей А6М, включая 3879 на Мицубиси и 6570 на Hакадзиме.


Технические характеристкики морского палубного истребителя Тип 0 Mitsubishi A6M Reisen (Zero) от A6M2 до A6M8:



Тип самолёта: Истребитель
Фирма производитель: Mitsubishi
Всего построено: 11000
Макс. скорость: 533 км/ч(A6M2)-656км/ч(A6M8)
Боевой радиус: 1700 км
Боевой потолок: 10000 м
Скороподъёмность: 942 м/мин
Длина: 9.06 м
Высота: 3.05 м
Размах крыла: 12 м
Площадь крыла: 22.44 кв. м
Масса:
Пустой: 1680 кг
Снаряжённый: 2410 кг
Силовая установка:
Двигатели: Nakajima Sakae
Тяга (мощность): 950 л.с. - 1500 л.с.
Вооружение:
2x20мм пушки 2х7,62мм пулемёта